Заступник
Шрифт:
— Наслаждайся результатами своего вранья, — проговорила Лиша и отвернулась, чтобы он не увидел слез на ее глазах, — а я скорее отдамся во власть ночи, чем пойду под венец с тобой.
В тот вечер, готовя ужин, Лиша прилагала неимоверные усилия, чтобы не разрыдаться. Любой звук, издаваемый Гаредом или Стивом, наносил ей удар прямо в сердце. Гаред искушал ее прошлой ночью. Она почти уступила ему, отлично понимая, что делает. Ей не хотелось отказывать парню, однако она решила, что сама распоряжается своей невинностью.
— Хорошо, что ты проводишь много времени с Бруной, — раздался шепот за ее спиной. Лиша обернулась и увидела ухмыляющуюся Элону. — Нам не хотелось бы видеть тебя с большим животом в день твоей свадьбы.
Сожалея о своем замечании относительно чая, сделанного утром, Лиша открыла рот, чтобы ответить, однако мать захихикала и скрылась, прежде чем девушка нашла подходящие слова.
Лиша плюнула в тарелку матери, а потом и в посуду Стива с Гаредом. И получила сомнительное удовольствие, когда они начали есть.
Обед проходил ужасно. Стив постоянно что-то нашептывал матери на ухо, а Элона смеялась над его словами. Гаред все время смотрел на нее, однако Лиша отводила взгляд. Она ела молча, как и отец, сидящий рядом, не отрывая глаз от тарелки.
Один лишь Эрни, похоже, еще не слышал о вранье Гареда. Лиша благодарила судьбу, но в душе знала, что это продлится недолго. Слишком много людей уже ополчилось на нее.
Она постаралась побыстрее уйти из-за стола. Гаред не встал, тем не менее девушка чувствовала, что он провожает ее взглядом. Как только он скрылся в мастерской, она заперла дверь на засов.
В ту ночь, как и ранее, Лиша долго плакала, прежде чем уснуть.
Лиша встала, сомневаясь в том, что вообще спала ночью. Мать опять навещала Стива, однако теперь девушка не испытывала никаких чувств, слыша ее сладострастные стоны и дикие крики демонов.
Гаред стучал ночью, поняв, что дверь закрыта. Она злорадно улыбалась. Он долго возился с засовом, прежде чем окончательно отказался от попытки войти.
Когда Лиша ставила кашу в печь, вошел Эрни и поцеловал дочь в макушку. Они впервые за несколько дней остались наедине. Интересно, как воспримет отец ложь Гареда, когда она дойдет до его ушей? Когда-то он ей верил, но после измены жены у него явно поубавилось доверия к людям.
— Сегодня опять пойдешь лечить больных? — спросил Эрни. Лиша кивнула, он улыбнулся и сказал: — Хорошо.
— Прости, что у меня нет времени для работы в мастерской, — извинилась Лиша.
Он взял ее за руки, привлек к себе и заглянул ей в глаза.
— Люди важнее бумаги, Лиша.
— Даже плохие люди?
— Даже плохие, — заверил ее отец. Он улыбнулся ей горькой улыбкой, однако в его ответе не присутствовало ни тени сомнений. — Самый никудышный человек лучше ночного демона.
Лиша начала плакать, и отец прижал ее к себе, качая и гладя волосы.
— Я горжусь тобой, Лиша, — прошептал он. — Я всегда мечтал о том, чтобы делать бумагу. Обереги не подведут тебя, если ты выберешь себе другой путь.
Она крепко обняла отца, орошая его рубашку слезами.
— Я люблю тебя, папа, — проговорила девушка. — Не сомневайся в этом, что бы ни случилось.
— Никогда и не сомневался, солнышко, — ответил он. — Я тоже буду всегда любить тебя.
Она долго не отпускала отца — своего лучшего друга в целом свете.
Лиша выскользнула за дверь, пока Стив и Гаред надевали сапоги. Она ни с кем не хотела встречаться по дороге к Священному Дому, но на улице ее поджидали друзья Гареда. Они приветствовали ее свистом и улюлюканьем.
— Мы пришли, чтобы убедиться, не задерживаете ли вы с матерью Стива и Гареда в своих постелях, когда им уже пора на работу! — крикнул Рен.
Лиша покраснела, однако ничего не сказала и поспешила мимо парней вниз по дороге. Они громко смеялись ей вслед.
Нет, у девушки не разыгралось воображение; люди действительно глазели на нее и перешептывались, когда она проходила мимо. Лиша спешила поскорее укрыться в Священном Доме, но когда подошла ко входу, дорогу ей загородила Стефни. Она кривила нос, будто от девушки пахло щелоком, который ее отец использовал для изготовления бумаги.
— Что ты делаешь? — спросила Лиша. — Дай мне пройти. Я пришла помогать Бруне.
Стефни покачала головой.
— Нельзя осквернять грехом священное место, — усмехнулась она.
Лиша подошла к ней вплотную. Ростом она выше Стефни и тем не менее чувствовала себя, как мышка перед кошкой.
— Я не грешила, — сказала девушка.
— Ха-ха! Вся деревня знает, чем вы с Гаредом занимались ночью. Я надеялась на тебя, девочка, однако ты, в конце концов, оказалась дочерью своей матери.
— Что там такое? — раздался хриплый голос Бруны.
Стефни, исполненная высокомерной гордости, повернулась и сверху вниз посмотрела на старую Травницу.
— Эта девчонка — шлюха, и я не позволю ей переступить порог Священного Дома.
— Ты не позволишь? — спросила Бруна. — Ты что, стала самим Создателем?
— Не богохульствуй, старуха, — с укоризной заметила Стефни. — Все должны чтить Его заветы. — Она подняла вверх священную Книгу в кожаном переплете, которую повсюду носила с собой. — Распутники и прелюбодеи наводят на нас Чуму. В первую очередь эта шлюшка и ее мать.
— У тебя есть доказательства ее вины? — спросила Бруна.
Стефни улыбнулась.
— Гаред хвастал о своем грехе перед всеми, кто хотел слушать, — объяснила она.
Бруна зарычала и неожиданно нанесла удар посохом по голове Стефни. Та рухнула на землю.
— Ты порицаешь девочку, имея в качестве доказательства лишь болтовню ее парня? — завизжала она. — Пустой треп ничего не стоит!
— Все знают, что ее мать деревенская шлюха, — презрительно улыбнулась Стефни. Струйка крови стекала с ее виска. — Яблоко от яблони далеко не падает.