Застывший огонь
Шрифт:
— Кто говорил?
— Адольфус Ремер.
— Ты знаком с Адольфусом? — удивился Динго.
— Познакомился только сегодня. Он рассказал мне про силовой секс.
— Ах, это… — усмехнулся великан. Неожиданно он переменился в лице и кивнул в сторону стойки:
— Слушай, друг Рэй, вон пришел Пинто Каракатица. Он меня уже достал — я ему двадцать кредитов задолжал. Не дашь мне хотя бы двадцатку в счет тех двух сотен, что ты обещал?
— Конечно, Динго, держи. — И Фрэнк положил деньги на стол.
Арчибальд
— Смотри, друг Рэй, что сейчас будет.
Кредитор Динго Арчибальда перекинулся парой слов с барменом, и тот кивнул в глубь зала, указывая, где находится вечный должник. Пинто Каракатица пригладил волосы и небрежной походкой направился к Динго.
— Здорово, великан, рад тебя здесь видеть.
— Ты-то рад, да я не очень, — хмуро отозвался Динго.
— На свои гуляешь? — уточнил кредитор.
— А то на чьи же? — улыбнулся Динго и сделал большой глоток «изидуд».
Видимо, здесь все были в курсе дела, потому что многие завсегдатаи бара замолчали, прислушиваясь к перебранке должника и кредитора.
— Так, может, отдашь мне мою двадцатку или как?
— Да забери ты свою двадцатку, Пинто, а то ты меня уже достал, — сказал Динго и небрежно подтолкнул деньги в сторону Пинто Каракатицы.
Пинто был удивлен. Удивлены были и зрители.
— Хорошо, раз так, — произнес он и убрал деньги в карман. Затем попытался присесть за столик Динго, но тот его остановил:
— Э нет, парень. Вот теперь я терпеть тебя не обязан. Понял? Присядь-ка лучше к другой компании.
Пинто спорить не стал и отошел в сторону, а Динго Арчибальд снова продемонстрировал Фрэнку свои зубы и сказал:
— Спасибо, друг Рэй. Это было отличное кино. Кстати, эту дрянь пить не вздумай. Полено ее только приезжим предлагает…
— Это яд какой-нибудь?
— Да нет. Раньше вроде пили и такую бурду, но это небезопасно. Знаешь, как называется этот коктейль?
— Как?
— «Гвоздодер».
— Понятно, — кивнул Фрэнк и отодвинул «Гвоздодер» подальше.
— Ты, друг Рэй, что вообще за человек? — нагнувшись к Фрэнку, вдруг спросил Динго. — Если не хочешь, можешь не говорить, но помни, что на работу я первый…
«Ну, была не была», — решился Фрэнк и негромко, в тон Динго Арчибальду, сообщил:
— Были у меня кое-какие дела с Янгом Бристолем…
Реакция Динго была такова, что Фрэнк мысленно обругал себя последними словами.
Лицо великана посерело, и он с минуту молча смотрел на Фрэнка. Наконец Динго сумел сделать глотательное движение и, осторожно посмотрев по сторонам, снова нагнулся к Фрэнку.
— Не знаю, друг Рэй, правду ты говоришь или нет, только это имя здесь лучше не произносить… Знавал я людей, которые просто говорили… Говорили, и ничего более… — Динго снова посмотрел по сторонам, а потом продолжил:
— А потом я видел, что с
— Хорошо, Динго. Не будем об этом. Вот тебе пятьдесят кредитов — расплатись за нас, а сдачу возьми себе в счет моего долга… А что касается работы — то она, скорее всего, будет. Для группы из пяти-шести человек.
— Понял, — кивнул великан. — Несколько подходящих людей я знаю. Если что появится, найдешь меня в этом баре.
Динго уважительно пожал Фрэнку руку, и тот покинул бар.
57
Как всегда, первыми к реке спустились женщины постарше. Они быстро закончили с водными процедурами и перешли к стирке белья, в то время как молодые девушки затевали шумные игры.
Они брызгались, плавали наперегонки, а потом, уставшие, выходили на берег. Их тела были великолепны и совершенно безупречны, но Хаммер не чувствовал в этих телах тайны. Той тайны, что хранило тело Элеоноры.
Может, дело было в том, что она купалась отдельно? Или в плавности ее движений? Этого Хаммер уловить не мог. Тайна присутствовала, и все тут, а внешне она никак не выражалась.
«Однако время выходить Элеоноре…» — с легким беспокойством подумал лейтенант. Он перехватил бинокль поудобнее и еще раз прошелся сначала по одевавшимся девушкам, а потом по кустам, из которых обычно появлялась Элеонора.
Наконец они шевельнулись и…
«О, это она, моя Элеонора!» — возликовал лейтенант.
Девушка шагнула на песок и начала снимать одежду. По спине Хаммера, как в первый раз, побежали легкие мурашки. Его королева гордо несла свое тело, чтобы соединиться с рекой. Да, именно так — «соединиться с рекой». Слово «помыться» здесь не подходило.
От умиления по лицу Хаммера поползла скупая мужская слеза. Стыдясь самого себя, лейтенант отер ее украдкой и снова навел бинокль, чтобы ужаснуться… На берегу стоял голый мужчина!
«Чужой мужик! — возопил воспаленный разум лейтенанта Хаммера. — Ее избранник…»
Хаммер знал, что это когда-нибудь произойдет. Он знал, что будет больно, но он не мог себе представить, до какой степени больно.
Тяжелый бинокль выпал из рук. Лейтенант попытался вздохнуть, но где-то посередине вдох обрывался, словно легкие были пробиты шальным осколком.
«Держись, Хаммер, ты же офицер».
— Держись, Хаммер… — простонал лейтенант вслух. Наконец он вздохнул полной грудью, и сердечная боль немного отступила.
Первой послешоковой мыслью лейтенанта было бежать на минометные позиции и накрывать огнем весь остров. Однако, поразмыслив, Хаммер решил действовать по-другому. Слепой обстрел не мог гарантировать полного отмщения. Кто знает? Аборигены могли просто укрыться в лесу на противоположном берегу реки.