Затаившийся у порога
Шрифт:
"Но я сделала это, ей-Богу, - думаешь ты. - Я это сделала!"
– Снимите эти оковы и отпустите нас сейчас же, - требуешь ты.
Рюмка встаёт, разводя руки.
– Я всегда выполняю свои обещания. Человек, который нарушил своё слово, ни о чём. Клейтон, отпусти её.
– Конечно, Рюмка.
Ты выжидающе смотришь вверх, но потом...
"Боже мой, блять!"
Клейтон оборачивается и начинает сильно ссать тебе в лицо.
И Рюмка снова начинает крутить стержень жгута.
– Вы, лживые отморозки, злые куски деревенского дерьма!
–
Клейтон может только хихикать, выплёскивая остатки своей мочи тебе в лицо. Затем он подходит к кровати и вынимает у Сони кляп...
Крик, вырывающийся из её горла, разбивает все окна в хижине.
– Хе-хе-хе! Хе-хе-хе!
Верёвка скрипит, пробираясь глубже.
– Вытащи ребёнка! - Клейтон радуется.
– ТЫ СУМАСШЕДШИЙ ПСИХ! БЕЛЫЙ МУСОР! - ревёшь ты.
Рюмка теперь выдерживает более жёсткую рукоятку. Он тянет стержень, как рычаг, который не поддаётся. Визги Сони звучат как тормоза без колодок, но в промежутках Рюмка смотрит на тебя и говорит:
– Чёрт, не знаю, что это за хрень вся происходит, рыжая. Но это не правда, а сон.
– Да, - соглашается Клейтон. - Твой сон. А это значит, что это просто куча дерьма из твоей головы.
Верёвка продолжает скрипеть.
– Но что ты должна понимать, здесь? В этом месте? Дерьмо из твоей головы смешивается с дерьмом снаружи...
Ты смотришь на слова сумасшедшего. Отвратительный мираж из сортира - человек с перевёрнутым лицом - сказал то же самое, не так ли, и когда эта мысль приходит тебе в голову, твои глаза снова возвращаются к Клейтону, а затем к Рюмке. Они изменились... как будто их откровение вызвало аллегорическую метаморфозу...
Их лица перевёрнуты, эффект от чего только делает их насмешливые, деревенские ухмылки ещё более отвратительными. А их гениталии - нормальные всего несколько минут назад - теперь украшены бордовыми сферами вместо головки и мошонки, как мешки с виноградом.
– Клейтон, вот он!
– Давай! Давай!
И ещё одно: их руки превратились в толстые, сильно присосавшиеся щупальца.
Последний крик Сони свистит в воздухе. Раздаётся долгий громкий "Кр-р-р-р-р-ранч", а затем плещется вода. Ты отворачиваешься, как раз в тот момент, когда живот Сони начинает сжиматься.
– Хе-хе-хе...
Рюмка и Клейтон подпрыгивают в чудовищном ликовании, извивая щупальца. Ребёнок начинает кашлять, и последнее, что ты видишь, это перевёрнутое лицо Рюмки, которое всё ближе и ближе приближается к твоему, перевёрнутая улыбка становится всё шире, и он объясняет:
– Ну, мисси, я должен сказать тебе кое-что ещё. Хочешь знать, что это такое?
Твои глаза кажутся пустыми, когда ты смотришь.
– Губ-наб-шуб-набл-э-у-блеб-ньярлатхотеп...
Ты кричишь так сильно, что кровь брызжет изо рта, и тут ты...
...Очнулась в постели рядом с Соней, вся в поту и дрожа под пеленой зернистой тьмы, растянувшейся по комнате.
Хейзел слышала, как стучит её сердце.
"Боже мой, ещё один кошмар... Что, блять, со мной не так?"
Она лежала неподвижно, оправляясь от лавины отвратительных образов, всё ещё крутившихся в её голове.
"Успокойся, успокойся, всё кончено..."
Она повернула голову налево и увидела, что Соня довольно спит. Затем она повернула голову вправо...
Она могла видеть узкую дверь в кабинет; та была приоткрыта на несколько дюймов, и настольная лампа отбрасывала на пол расширяющийся клин бледно-жёлтого света. Это она оставила свет включенным раньше или Соня? Перспектива не имела большого смысла, поскольку Хейзел заметила бы это перед сном.
Что-то пахло мясом в комнате, даже с включёнными потолочными вентиляторами. Но её внимание привлёк не странный запах, а быстрые, неравномерные щелчки, которые она сразу узнала.
Клавиатура компьютера.
Её глаза расширились, когда она лежала, уставившись на щель в двери кабинета.
"Кто-то... печатает. На одном из компьютеров..."
Сомнений быть не могло, если, конечно, это не очередной сон...
– Кто там? - позвала она, но её голос звучал скрипучим и слабым в зернистой темноте. - Я слышу, как ты печатаешь.
– Ты ничего не слышишь, Хейзел, - совершенно небрежно ответил мужской голос. - Так что просто заткнись.
Голос - она была уверена - принадлежал Фрэнку.
– Фрэнк, что ты там делаешь? Почему ты не разбудил нас, когда вернулся?
Раздражённый вздох между паузами клавиатуры.
– Потому что я не вернулся, - потом смешок. - Я всё ещё в Сером Доме. Это сон, Хейзел. Ещё не поняла?
"Сон, будь проклята моя задница", - решила она, потом хотела слезть с кровати...
Однако она не могла сделать больше, чем попытаться встать на пол. Она приподнялась на руках, попробовала спустить ноги, но внезапно на неё обрушилось ужасное давление. Был ли у неё инсульт, сердечный приступ? Нет, как поняла она.
"Никаких симптомов, никакой боли. Так почему..."
Как будто гравитация пространства, которое она занимала, увеличилась в десять раз.
– Фрэнк! Что за херня! - закричала она, но дерзкое восклицание не пробудило Соню ото сна.
Ещё один смешок из кабинета.
– Хейзел, единственная херня, что есть в этом доме, - это ты.
– Мудак! Помоги мне подняться!
На её просьбу ответили только ещё одним щелчком клавиш.
Что он там делал, даже если это был сон? И если это действительно был сон, то это должно сделать его - чем? Сон во сне во сне? - пришло абсурдное соображение. Тем временем каждый мускул её спины и рук совершенно беспомощно напрягался от увеличивающегося веса, давления или гравитации; что-то невидимое буквально придавило её спиной к матрасу. Через мгновение она снова лежала на спине и не могла пошевелиться. Паралич позволял ей двигать только головой вперёд и назад. Когда она снова перевела взгляд вправо, её глаза метнулись ниже, на пол перед кабинетом...