Затаившийся у порога
Шрифт:
– О, так мы должны тебе услугу, да? - Рюмка издевался. - Хорошо, тогда... Клейтон! - отрезал он. - Держи её!
Толстый уже проскользнул сзади, и через секунду он набросился на неё. Она вскрикнула, когда он прижал её локти так близко, что они соприкоснулись.
– Хорошо! - закричала она. - Я уйду! Отпустите меня!
– Со всем уважением, мисси...
Фумп!
Тело Хейзел дёрнулось, когда Рюмка пнул её прямо в промежность в стиле профессионального спортсмена. Клейтон не отпустил, когда от удара её ноги оторвались от пола. Потом появилась боль...
Он сломал ей лобковую кость? Она могла только молиться, чтобы насилие не разорвало какие-либо органы и не вызвало внутреннего кровотечения.
– Хе-хе-хе... Думаешь, ты усвоила урок, не задавать вопросов, когда это не твоё дело?
Согнувшись наполовину, Хейзел подняла взгляд и увидела, что Рюмка стоит высоко и ехидно, скрестив руки на груди. Она заметила его руку...
"Ещё один..."
На нём было кольцо с алым камнем.
Её голос шуршал, как гравий.
– Что это за кольцо на тебе?
Лицо Рюмки покрылось гримасой, когда он смотрел на неё.
– Я не могу в это поверить! Мы только что предостерегли сучку не задавать лишних вопросов, ну и что она делает? - Рюмка заорал: - Задаёт ещё вопрос!
Он протянул руку и схватил светильник, свисавший с потолка кухни, затем...
Он разбил лампочку без абажура о столешницу, потом... надел чёрную резиновую перчатку.
Хейзел начала визжать и лягаться, но усилия были бесполезны; Клейтон лишь крепче сжал её локти. Рюмка задрал её рубашку, затем рукой в перчатке сжал её правую грудь. Сосок остался растянутым от насоса.
– Не смей! - закричала она. - Разве ты не...
Вжух!
Рюмка аккуратно прикоснулся обоими свинцовыми стержнями разбитой лампочки к распухшему соску Хейзел. После контакта раздался треск.
Она подпрыгнула вверх от прикосновения, которое больше походило на удар битой, чем на удар током. Хотя контакт длился всего секунду, её ноги невольно задёргались. Вся правая сторона её груди пульсировала странным ощущением покалывания, жжения и онемения.
– Ещё раз для её же блага, - настаивал Клейтон. - Как говорил мой папа.
Даже в своём ужасе и непрекращающейся агонии Хейзел не могла сдержаться:
– Для какого блага? Ты, собачье дерьмо на палочке, бесполезный толстый кусок...
Вжух!
Второй контакт задел её левый сосок. Хейзел взвыла.
– Что ты думаешь, Клейтон? Она не усвоила урок?
– Да, да, я усвоила! - Хейзел захрипела.
– Не-а-а...
Третий контакт отбросил её ноги на ярд от пола и выгнул позвоночник вперёд, как крендель. На этот раз действия Рюмки повторно приложили ста десяти вольтовые выводы лампы к промежности Хейзел...
Она безвольно упала в руку Клейтона, после чего задрожала.
– Достаточно, рыжая?
Хейзел, едва осознавая, кивнула.
– Не приходи сюда больше. Нам надоела твоя рыжеволосая "киска" и твоя дерзость. Клейтон?
Пятки Хейзел волочились по полу, когда её вытащили на крыльцо, её безвольно поставили на ступеньки и толкнули.
Она сделала шаг вперёд, пошатнулась, затем упала - шлёп! - в море грязи, которой была покрыта подъездная дорожка. Она приземлилась лицом вперёд.
– Хе-хе-хе... Думаешь, маленькая мисси вернётся завтра?
– Надеюсь, что так! Мы можем выпить чаю с оладьями!
Ничто особенно разумное не занимало разум Хейзел в этот момент, только её осознание своего возмущения, своей боли и своей глупости. Вспыхнула всего одна связная мысль:
"Мне ТАК ПОВЕЗЛО, что я жива..."
Забрызганная грязью, она в конце концов вскочила на ноги, а затем обхватила руками ноющую промежность. Её соски зашипели от слабой, постоянной боли. Затем она застонала, когда вспомнила, что всё ещё полна пивной мочи. Она, пошатываясь, побрела вниз по дорожке, Рюмка и Клейтон хохотали позади неё. Бросив последний мрачный взгляд назад, она увидела, что Клейтон также носил одно из грубых малиновых колец.
"Боже мой, Боже мой, Боже мой", - её мысли гудели с каждым неточным шагом.
Шлёпанцы давно исчезли, её босые ноги в конце концов скатились с подъездной дорожки на мощёную второстепенную дорогу. Она сделала паузу, когда её сердце пропустило несколько ударов, а затем сумела вырваться из вероятного обморока. Когда вспыхнуло сознание, она наклонилась прямо на обочине дороги, засунула два пальца себе в горло и заставила себя вырвать. Потекли потоки мочи - больше, чем несколько.
"Я, должно быть, единственная женщина в истории, которую рвало деревенской мочой ДВА дня подряд..."
Когда всё кончилось, она побрела дальше, затем свернула в лесной уголок, ведущий к берегу озера. Следующее, что она осознала, - это то, что она бредёт в холодную воду, чтобы смыть с себя всю ужасную дневную грязь.
"Я просила и получила, всё правильно, - подумала она. - Некого винить, кроме себя".
Она скинула свои шорты и рубашку в воду, стряхнула их и прополоскала снова и снова. Вернувшись на берег, она осмотрела себя на наличие физических повреждений. К счастью, между её ногами не было видно следов крови и следов удара током через шорты. Однако её грудь была другой историей. Отсасывающая машина сделала ей достаточно плохо, но электрические разряды оставили её соски вдвое более распухшими, с небольшими ожогами по обеим сторонам ареол.
"Слава богу".
Она избавила себя от последней мысли, затем, как могла, тряхнула своей одеждой, оделась и пошла обратно к дороге.
Она знала, что заставило её пойти туда: её болезнь, её парафилия, вызванная разочарованием от того, что она упустила свой шанс с Соней.
"Я даже не помню, чтобы с ней что-то было. Должно быть, я сделала это во сне..."
Но что побуждало её задавать вопросы, вопросы, которые только ещё больше раздражали её отвратительных нападавших, вплоть до домогательств к ней, избиения её, использования на ней электрического тока?