Затаившийся у порога
Шрифт:
– Что ты делаешь?
– Соня сказала, что ты очень гибкая или что-то в этом роде, раньше была гимнасткой.
– И что?
– Я хочу увидеть, как ты отлижешь сама себе, - дымный смешок. - Не знаю, почему, правда. Просто мысль о том, что ты отлижешь себе, действительно звонит в мои колокола...
Причудливая задача, невыполнимая для большинства, была легко выполнима для такой ловкой, как Хейзел, хотя она уже давно не думала об этом. Однако она уступила извращённой просьбе, расслабив тазобедренные суставы и до крайности раздвинув ноги.
"Сконцентрируйся", - подумала она, а палец Фрэнка всё ещё нажимал.
Она ощутила, как её позвоночник напрягается, а затем изгибается ещё больше, пока волосы на лобке не щекочут ей губы. Она вытянула язык, провела кончиком между складками и ощутила запретный трепет.
– Нет, нет, не только языком, - приказал он. - Засунь весь рот в свою "киску" и соси.
Она ещё больше расслабилась, согнувшись в человеческую извилину. Она чувствовала запах собственного мускуса, и каждое крошечное усилие приближало её всё ближе и ближе к...
– Вот, - удовлетворённо сказал Фрэнк. - Ты дотянулась. А теперь соси.
Её половые губы всё ещё болели от различных пыток, которые принёс день, но как только внешняя вульва была втянута в её рот, она наслаждалась интенсивным, но успокаивающим ощущением. Она посасывала собственные складки, играла ими между губами. Она услышала, как расстегнулась молния Фрэнка.
– Всоси весь свой клитор в рот, - выдохнул он, наклоняясь ближе, чтобы смотреть. Мясной запах его чёрного дыхания хлынул ей в промежность. - Соси его, как маленький член, и кончи...
Хейзел так и сделала, подтягивая клитор, капюшон и непосредственную плоть вверх с помощью всасывания. Её слюна хлюпала, когда всасывание стало систематическим.
– Хорошо, хорошо, да, - выдохнул Фрэнк, и с его одобрения раздался звук его собственной мастурбации. - Соси. Заставь себя кончить...
Хейзел забила себе голову множеством дневных происшествий; тошнотворных для типичных женщин, эти образы заставили её напрячься всего через минуту, вызывая волны неизбежности, которые заставляли её пульсировать в паху. Она позволила всему этому воспроизвестись в её голове: её пытали, занимались фистингом, трахали между сисек; ещё её били, душили и накачивали трюмной помпой; её заставляли проглотить рюмку, полную спермы, а затем позволяли опорожнить не один, а два мужских мочевых пузыря в её желудок. Все эти отвратительные образы приводили её в бешенство, когда её рот отчаянно скользил по её собственному телу.
– Подумай о Соне, - прошептал затем чёрный голос Фрэнка. - Представь, что ты сосёшь её "киску"...
Простые слова привели её в восторг; её таз вздрогнул у рта, когда сильные спазмы прекратились.
– Хорошо, хорошо... Соси, соси...
Она кончила, когда ей показалось, что она рухнет в себя. Она на самом деле почти плакала, это было так хорошо...
Когда она хотела пошатнуться, Фрэнк резко поднял её лицо. Большой и указательный пальцы его левой руки сделали ямочки на её щеках, придав губам форму рыбьих, в то время как его правая рука прижала его головку прямо к отверстию и...
– Туда...
Сгустки спермы текли между её губами на язык, завихрениями. Когда он закончил, он сжал её щёки и полностью откинул её голову назад.
– Проглоти сейчас же.
Хейзел чуть не вырвало, когда она это сделала.
"О, мерзость..."
Вкус спермы не был похож ни на что из того, что она когда-либо пробовала, на вкус она была отвратительной. На вкус она была такой же, как пахла старая сперма на высохшем мокром пятне трёхдневной давности.
Оккультная гравитация комнаты швырнула её лопатки обратно на кровать.
– Ты не женщина, ты знаешь это? - слова Фрэнка были туманны. Он снова застегнул молнию. - Ты воплощение извращённой мерзкой фантазии, Хейзел. Ты олицетворение Женщины как вещи, сексуальной помойки, Хейзел, существующей исключительно как вместилище всякого ненормального желания, которое когда-либо составляло самые плотские навязчивые идеи извращенцев, - он улыбнулся под дурацкими солнцезащитными очками. - Ты мясо, и что ещё хуже, ты довольна этой ролью. Ты ходишь по земле с единственной истинной целью: быть трахнутой хоть кем-либо. Ты человеческий презерватив, Хейзел, чёртова мусорка, и это всё, чем ты когда-либо будешь.
– Да пошёл ты нахуй, - плевалась она.
Чёрный голос Фрэнка хрипел, когда он говорил.
– Найди Сияющий Трапецоэдр и будешь вознаграждена, - а потом он повернулся и вышел из хижины, считая каждый шаг.
– Один, два, три...
Когда он ушёл, сознание Хейзел погрузилось в абсолютную, призрачную черноту.
– Почти полдень! - голос врывался в её сон. - Не хочешь встать?
Глаза Хейзел открылись. Когда она пыталась заговорить, её язык казался приклеенным к нёбу.
"Что? - подумала она тогда. - О, Боже..."
Солнечные лучи один за другим входили в комнату, когда Соня открывала шторы.
– Вот кофе, - Соня улыбнулась ей, поставив чашку на тумбочку.
На ней был ещё один яркий цветочный сарафан.
– Сейчас действительно уже полдень? - Хейзел застонала.
В затылке пронзила головная боль.
– Почти, - Соня казалась бодрой, энергичной, когда возилась по комнате.
"По крайней мере, она уже не в упадке, - подумала Хейзел. Она села голая в постели, протирая глаза. - Проклятие".
– Извини, что так долго спала. Это не похоже на меня.
– Без проблем.
Хейзел собиралась рассказать о своих кошмарах, но потом передумала, когда вспомнила медленно восстанавливающиеся детали.
– Я всё равно работала.
– Какая работа? Летняя сессия закончилась. Ты в отпуске.
Соня вздохнула.
– Сегодня утром я проверила свою электронную почту и нашла письмо от Администрации. Они потеряли все мои студенческие оценки - весь студенческий список - для всех моих занятий в сессии. Так что теперь я должна пересобрать всю эту чёртову штуку и отправить им обратно. Они должны иметь его для квартальной статистики.