Затаившийся у порога
Шрифт:
– Что? - недоверчиво спросила Хейзел.
– Он понял, что эти уравнения устарели. Они даже близко не подошли к тому, чтобы подчеркнуть всю энергию кристалла, - его алые глаза сверкнули на неё. - Так ты знаешь, что он сделал?
Ответ щёлкнул в голове Хейзел, как сломанный карандаш.
– Он переписал их...
– И тем самым улучшил их - да! Отлично! Видишь ли, Генри был таким умным, и поэтому он приказал этому увальню создать ему прототип нового носителя с улучшенными уравнениями.
Хейзел приподнялась на локтях.
– Думаю, теперь я начинаю понимать, Фрэнк. Он взял кристалл и металлическую шкатулку в Сент-Питерсберг для пробы, не так ли?
Фрэнк замер.
– Да, - наконец ответил он. - Просто посмотреть, действительно ли это сработает. Вот почему он выбрал День матери. Город был городом-призраком. Большинство предприятий были закрыты, большое количество жителей уехало из города на праздник.
– Так что, если бы это действительно сработало, то было бы минимальное количество человеческих жертв, - заключила Хейзел.
– В яблочко. И это было падением Генри - он струсил в последнюю минуту, - Фрэнк выдохнул чёрный туман. - Когда дело дошло до дела, Генри не был достаточно злым, чтобы полностью реализовать свой потенциал, как и мой отец.
– Но ты смог, - сказала Хейзел с ядом в голосе. - Ты чистое, грёбаное зло класса А.
Раздался смех, затем Фрэнк пожал плечами.
– Это всего лишь риторика, Хейзел. Если хочешь, ты можешь легко заменить слово злой на слово ответственный.
– О, чёрт возьми, Фрэнк!
– Что? - он казался удивлённым. - Было ли злом для Соединённых Штатов нанести ядерный удар по Японии или для Рима уничтожить Карфаген? Было ли злом то, что монголы опустошали Восточную Европу? Или это было ответственно? Разве эти более достойные расы не просто предпринимали шаги, чтобы сохранить себя в целости? Разве они не несли ответственность за своё собственное сохранение? - он ещё глубже посмотрел на неё алыми глазами. - Это всё, чем я занимаюсь. Я несу ответственность за своих хозяев.
– Ты, должно быть, действительно ненавидишь мир, - пробормотала она.
– Мир? Что такое мир на самом деле? Это куча дерьма, которое человечество испоганило всеми возможными способами. Человеческая раса - позор; она больше не заслуживает даже существования. Выживает сильнейший, как говорится. И это не человечество.
– Сияющий Трапецоэдр каким-то образом вызывает разрушительные бури, - сообщила Хейзел. - И ты хочешь использовать его, чтобы вызвать бури в тридцати трёх крупнейших городах на Земле.
Губы Фрэнка раздражённо скривились.
– Не бури, Хейзел. Ты видела, что там произошло. Это была буря?
Губы Хейзел дрогнули.
– Это был призыв...
– Ради какого-то бога или чего-то такого, - она вспомнила, что говорили Пикман и Клоннер, и вспомнила это слово из своих видений. - Нарлат-что-то-там.
– Ньярлатхотеп, Хейзел. Посланник. И его Послание - уничтожение. Это его ты видела там внизу, его и его слуг; одно его присутствие приносит все разрушения во славу Йог-Сотота, - Фрэнк закрыл глаза и на этот раз посерьёзнел. - Йог-Сотот - это Ключ. Древние были, Древние есть, Древние будут. Не в знакомых нам пространствах, а между ними. Йог-Сотот - это Врата, через которые встречаются сферы, а Ньярлатхотеп - его Посланник...
Хейзел хотела встать, но всякий раз, когда она пыталась, вспыхивала боль.
– Так вот что это? Ты издеваешься надо мной, Фрэнк. Оккультные заклинания? Колдовство?
– Это на самом деле, Хейзел. В прежние времена - когда был построен этот Дом - истина Йог-Сотота действительно была замаскирована оккультизмом. Во-первых, индейцы? Затем суеверные колонисты? Колдовство было единственной концепцией, к которой они могли серьёзно относиться. Они были невежественными крестьянами; они думали, что поклоняются дьяволу, потому что дьявол был всем, что они могли понять. Но на самом деле они отдавали дань уважения Йог-Сототу. Их перекошенные пентаграммы были, сами того не ведая, неевклидовыми формулами, - Фрэнк продолжал ходить по пропахшей мясом комнате. - Но на самом деле? Это не колдовство, Хейзел. Это не заклинания. Это просто математика, которая даёт одному плану существования доступ к другому.
Как могла Хейзел поверить в такое? И - теперь - как она не могла?
Голос Фрэнка помрачнел, когда он процитировал:
– Земля бормочет их Голосами; Земля бормочет их Сознанием...
– Где Соня, Фрэнк? - Хейзел сплюнула.
– Там, где сохраняется благоговение перед их Словом и где благословлены их Тотемы, они приходят. Они приходят и волнуют моря...
– Фрэнк!
– Они сгибают леса.
– Фрэнк, что с тобой случилось!
– Они разрушают города...
Внезапно снаружи послышалось завывание ветра. Фрэнк снова повернулся к ней.
– Мне сделали предложение, и я согласился. Вот что случилось со мной. Такое же предложение они сделали моему отцу, который начал его принимать, но потом отказался. За это его ослепили. Они сделали предложение и Генри, но он категорически отверг их, когда осознал весь потенциал теоремы. Я согласился служить им, Хейзел, но как чистокровного человека они сочтут меня отвратительным. Так что... меня немного изменили, вот и всё, - он ухмыльнулся. - Меня трансфицировали мутагенным материалом, созданным ими самим существом раболепия, известным как шоггот. Что-то вроде ДНК, только намного сложнее, - он, казалось, вздрогнул, как будто в момент дискомфорта. - Это займёт некоторое время, но как только я обращусь, я буду для них приемлем. Я смогу служить им здесь, когда земля будет расчищена.
Хейзел больше не хотела этого слышать.
– Хорошо, Фрэнк. Ты как хочешь. Но где Соня?
– Я говорил тебе. Она в безопасности.
– Она сказала, что что-то по ту сторону двери унесло её куда-то... и забрало её ребёнка...
– Совершенно верно, - он закашлялся. - Ребёнку пришлось уйти...
– Фрэнк! Это был твой ребёнок!
Чёрный туман вырвался из его рта, когда он усмехнулся.
– Разве похоже, что меня это волнует?
– Что они с ним сделали?
– О, после аборта, я уверен, они использовали его для развлечения и еды, после того, как ткань мозга плода была высосана, конечно. Они используют её для исследований.