Затем

Сосэки Нацумэ

Он не раз отказывался жениться, но сейчас его отказ должен был повлечь за собой откровенное объяснение с Митиё, и эти мысли об этом ему становилось страшно.

Дайскэ с нетерпением ждал вестей от отца. Но их всё не было. Увидеться с Митиё у него не хватало духу.

Дайскэ всё больше укреплялся во мнении, что брак, который будет играть для него чисто формальную роль, не может разлучить его с Митиё, поскольку не касается самой сущности их отношений. Ведь не помешало же их сближению замужество Митиё. Не помешает и женитьба Дайскэ. Сердце не подвластно никаким условностям, они лишь увеличивают страдания. В результате всех этих рассуждений Дайскэ пришёл к выводу, что единственный выход — это отказаться от женитьбы.

На следующее утро Дайскэ впервые за много дней подстригся и побрился. Наступил сезон дождей. Почти неделю лило не переставая, омытые водой земля и деревья обрели покой. Не так яростно, как прежде, припекало солнце. Жар его лучей, пробивавшихся между облаками, казалось, поглощала напитавшаяся влагой земля. Сидя перед зеркалом в парикмахерской, Дайскэ по привычке погладил свои полные щёки и решил, что с сегодняшнего дня начнёт действовать.

Возле отцовского дома, когда он приехал, стояли у входа три коляски. Рикши спали, прислонившись к подножкам, видимо, в ожидании хозяев, и не слышали, как мимо прошёл Наискэ. В большой гостиной сидела Умэко, держа на коленях газету и рассеянно глядя в сад на густую, словно сплётшуюся, зелень. Казалось, невестка тоже сейчас уснёт, такой, по крайней мере, у неё был вид. Дайскэ вошёл без доклада и, не дожидаясь приглашения, сел напротив невестки.

— Отец у себя?

Умэко испытующим взглядом окинула Дайскэ и, не ответив на его вопрос, сказала:

— Вы вроде бы осунулись, Дай-сан?

— Это вам кажется, — возразил Дайскэ, невольно погладив щёки.

— Да вы только взгляните, что за болезненный у вас цвет лица, — стояла на своём Умэко, пристально всматривайся в Дайскэ.

— Нет же! Просто тень от листвы падает мне на лицо, вот я и кажусь зелёным. Да и вы по той же причине бледная, добавил Дайскэ, кивнув в сторону сада.

— Зелень тут ни при чём. Просто последние несколько дней мне нездоровится.

— Ах, вот оно что! Я сразу заметил, что вы какая-то не весёлая… Что-нибудь случилось? Или схватили простуду?

— Не знаю, что и сказать вам, но почему-то всё время мучает зевота, — ответила Умэко, сбросила газету с колен и хлопком в ладоши позвала служанку. Она уже забыла, что Дайскэ спрашивал про отца, и, когда он обратился к ней с тем же вопросом, объяснила ему, что у отца гости, их как раз и привезли рикши, которых Дайскэ видел у входа. Дайскэ сказал, что подождёт, если, разумеется, гости не засидятся а невестка тем временем пошла в ванную освежить лицо. Служанка принесла целую тарелку приготовленных на пару сладких колобков, туго завёрнутых в бамбуковые листья. Дайскэ ухватился за кончик листа, как за хвост, вытащил колобок и с наслаждением вдохнул исходивший от него аромат.

Когда Умэко, несколько приободрённая, вернулась из ванной, Дайскэ спросил:

— А что брат? — В это время рука его, державшая колобок, качалась из стороны в сторону, словно маятник.

Умэко, стоявшая на веранде, продолжала смотреть в сад с таким видом, словно считала лишним отвечать на такой банальный вопрос, затем вернулась на прежнее место и сказала, проявив завидную наблюдательность:

— Дожди только начались, а как зазеленел мох! — и нехотя добавила: — Значит, вам интересно, где ваш брат?

И когда Дайскэ подтвердил, что да, интересно, равнодушно ответила:

— А что он… Как всегда…

— Как всегда, не бывает дома?

— Да, да, с утра до вечера.

— И вам одной не скучно, сестрица?

— Что толку об этом спрашивать? — рассмеялась Умэко решив, что Дайскэ либо подтрунивает над ней, как обычно либо просто ребячится. Дайскэ и сам удивился, что вдруг заговорил с Умэко серьёзно. Ему давно были известны отношения брата с женой, но до сих пор они как-то мало его интересовали. Да и невестка со своей стороны ни разу не выказала недовольства.

— Неужто в супружестве все так живут и тем довольствуется? — высказал свою мысль Дайскэ и, не ожидая ответа, даже не взглянув на Умэко, стал просматривать лежавшую на татами газету.

— Что вы сказали? — неожиданно резко произнесла Умэко.

Удивлённый её тоном, Дайскэ невольно посмотрел на невестку. Тогда она заявила:

— Женитесь и сидите, пожалуйста, дома, лелейте жену.

В этих словах Дайскэ узнал прежнюю Умэко, зато сам, как ни старался, не мог вернуться к обычному своему тону.

Его мысли были целиком поглощены женитьбой, которая не состоится, и его будущими отношениями с Митиё. Поэтому сквозь обычный его тон, к которому привыкла Умэко, нет-нет да и проскальзывали неожиданные для неё нотки.

— Вы, Дай-сан, нынче странный какой-то, — заметила она наконец. Дайскэ не хотелось уклоняться от прямого ответа, как он это часто делал, прибегая к самым различным способам. И он очень серьёзно попросил Умэко объяснить, в чём же его странность. Вопрос показался Умэко нелепым, и брови её удивлённо взметнулись вверх. Но в конце концов она сдалась, сказала «ладно» и принялась объяснять. Сегодняшнюю серьёзность Дайскэ она истолковала как намеренную и заметила:

— То, что вы тут говорили насчёт мужа и что я без него скучаю, когда его нет дома, всё это не похоже на вас, слишком много чуткости.

— Нет, нет, — поспешил возразить Дайскэ, — просто есть у меня одна знакомая, у неё такое же положение, и мне, по правде говоря, очень её жаль. Поэтому я и спросил, не скучаете ли вы одна. А насмехаться я и не думал.

— Правда? Что же это за знакомая?

— Имени её я не могу назвать.

— Посоветуйте её мужу быть с ней поласковее…

Дайскэ улыбнулся.

— Вы, значит, тоже так думаете?

— Разумеется!

— А если муж меня не послушает? Как тогда быть?

— Тут уж ничего не поделаешь.

— Отступиться?

— Ничего больше не остаётся.

— Обязана ли в таком случае жена хранить верность?

— Ну, это уже из области философии. Тут ещё надо знать, насколько провинился перед ней муж.

— А представьте, что жена полюбила другого? Что тогда?

— Нелепый вопрос. Раз она любит другого, так за него бы и шла.

Дайскэ задумался, потом произнёс?