Затерянные в смерти (сборник)
Шрифт:
– А во сколько они завтра приедут? – спросил Сэм.
– Около двух. То есть точно в два, – сказала я, сладко зевая. Пора было вздремнуть. Мне теперь нравилось вздремнуть время от времени.
Это было так не похоже на прежнюю Лори. Ей никогда не приходило в голову заснуть ни с того ни с сего средь бела дня. Бессмысленная трата драгоценного времени! Она бы уже заподозрила какие-то чудовищные проблемы со здоровьем.
Еще одна новость – моя дружба с мисс Пунктуальность, Моникой Карр. Завтра она с близнецами приедет погостить в наш дом на реке. Сэм пойдет с мальчиками на прогулку или на рыбалку, а мы усядемся в шезлонги на прибрежной отмели и
Возможно, Моника приедет с новым фотоаппаратом и наделает кучу снимков. С прежней Лори она никогда не говорила о своей заветной мечте – стать фотографом-пейзажистом. Да и зачем она стала бы об этом говорить? Мне все равно было бы неинтересно. Моника боялась сделать первый шаг навстречу мечте. А вдруг у нее не получится? Вдруг это отнимет слишком много времени, которое можно потратить на Джастина и Итана? Что, если все это непрактично и – о, ужас! – эгоистично?
Мне приятно думать, что я помогла Монике решиться. Если тем, что тебе нравится больше всего, можно зарабатывать на жизнь, добро пожаловать в элитную группу самых счастливых на свете людей. Я тоже в этой группе – с января я возобновила работу на полный день в «Шэнан энд Льюис». И Сэм в этой группе – он оставил ненавистную работу актуария и с февраля выступает с сеансами магии почти каждые выходные. Так почему бы и Монике не присоединиться? Я очень рада, что она воспользовалась моим советом и записалась на вечерние курсы фотографии в институте Мэриленда. А близнецов мы берем по вечерам к себе.
Я часто думаю о фотографии паутины, которую сделала Моника в тот памятный день. У нее наверняка получился отличный снимок. Жаль, что он лежит на дне реки Патуксен.
Воды Шенандо сегодня ярко-синего цвета: в них отражается ясное летнее небо.
– Эй, парень! – кричит Сэм Бенни. – А не зайти ли нам в этот сарай на берегу раздобыть еды для нашей старушки?
Кто же откажется от такого предложения? Бенни шлепает по воде в сторону наших шезлонгов. С тех пор как закончился школьный год, он подрос уже почти на дюйм. Через два месяца нашему сыну исполнится семь лет. Мне хотелось бы замедлить бег времени, сделать так, чтобы это лето длилось вечно. Уж очень не хочется терять шестилетнего Бенни!
– Как насчет телячьего бока, бобов и шматка вяленой говядины? – я тоже решила внести свою лепту. Бенни увлекался этим летом всем, что имело отношение к ковбоям. Такой у него был период после увлечения астронавтами и перед увлечением футболом на все времена, если я правильно помню.
Бенни быстро обнял меня, замочив блузку. Обнял просто так, на бегу. Потому что ему было весело. А в прошлом году Бенни довольно долго обнимал меня так, как будто боялся потерять, и не желал разжимать объятия. Ему хотелось все время прикасаться ко мне. Я просыпалась ночью от ощущения, что за мною наблюдают, и встречалась взглядом с глазами Бенни.
– Привет! – говорил он, ждал, когда я отвечу: «Привет!», и возвращался к себе в постель.
Мы решили оставить все как есть и не водить его к психиатру. Я просто позволила ему оставаться с мамой столько, сколько Бенни хотелось,
– А может, просто поджарим сапоги? – вспомнив старую ковбойскую шутку, Сэм наклонился и поцеловал меня. – У тебя есть старые сапоги, старушка?
– Из старого у меня только ты, старичок!
– Ты, наверное, не захочешь поехать с нами на ранчо и помочь готовить? Мы с Беном так соскучились по твоей овсянке.
– И почему это звучит…
– А можно, мы просто приготовим сэндвичи? – спросил Бенни с совершенно взрослым нетерпением. Мы с Сэмом переглянулись и вздохнули, чувствуя себя немного виноватыми. Как только мы принимали увлечение Бенни, мальчик почти сразу же к нему охладевал.
– Так с тобой все в порядке? – спросил Сэм, гладя меня по волосам.
Слава богу, вопрос был риторическим. Но все мы очень долго шли к тому. После пробуждения от комы у меня были чудовищные приступы головокружения, которые сейчас уже прошли. А еще был период «смешения». Я вдруг начинала говорить что-то странное. Например, что-то такое, что могло быть известно лишь Сономе. А потом не знала, как это объяснить.
Как, например, в тот вечер, когда я сказала Бенни, собравшемуся скормить собаке свой десерт:
– Не давай ей это. Она плохо переносит жирную пищу.
– Хорошо переносит, – заупрямился Бенни.
– Нет, плохо. Вспомни тот раз, когда Соному вырвало в столовой после… – Упс! – Хотя нет, это было с другой собакой.
– С какой собакой? – спросил заинтригованный Сэм. – Соному действительно вырвало…
– Нет, нет, речь идет о другой собаке. О собаке Хетти. Она рассказывала мне как-то. У нее есть большая…
– Не-ет! У Хетти кошки.
– Значит, не Хетти. Я что – сказала «Хетти»? Нет, это у Карлы, у другой медсестры. У нее есть большая собака, которую как-то вырвало…
– А когда Карла рассказала тебе об этом?
– Ну уж, конечно, не тогда. Когда я спала… ха-ха…
– Значит…
– Думаю, потом. Когда же еще? Или… или это была не Карла? Ах да, это была миссис Спиксмен. Она живет напротив Моники. У миссис Спиксмен немецкая овчарка Труди. Вот ее-то и стошнило в гостиной, после того как она съела… пирог. Да, она съела пирог, стоявший на подоконнике, как в том рассказе, и… А кто хочет кофе? Сэм? То есть я хотела сказать… Сэм, ты будешь кофе?
Мне очень хотелось рассказать им правду. Я даже начинала несколько раз разговор на эту тему. По крайней мере с Сэмом. Но тут же прокручивала в мозгах первую фразу и понимала, что продолжать не стоит.
«Никогда не поверишь, где я была на самом деле, когда все думали, что я в коме». Или: «Я знаю, что вы сбили Соному на Джорджтаун-роуд, а теперь представьте, ребята, что на самом-то деле вы сбили меня».
Надо смотреть правде в глаза: мне не поверил бы даже Бенни. Даже если бы я рассказала Сэму в мельчайших подробностях такие вещи, которые могли знать только он и собака, мой муж наверняка нашел бы этому рациональное объяснение. И я на его месте нашла бы. Да и кто поступил бы иначе? «Ты просто вспоминаешь о вещах, которые я рассказывал тебе, сидя рядом, пока ты была в коме», – сказал бы Сэм. Он нашел бы мне оправдание, как все мы находим оправдание людям, видевшим призраков, НЛО или чудо господне. Что бы они ни говорили, мы все равно найдем этому какое-нибудь рациональное объяснение.