Затерянные во времени
Шрифт:
– На каком языке? – Дезмонд судорожно пытался припомнить, о чём речь.
– Да, на каком языке?
«Чёрт», - промелькнуло у Дезмонда в голове. Впрочем, легенда была отработана давным-давно.
– Это тайный язык моего ордена. На нём говорят наши магистры.
Инэрис нахмурилась, и Дезмонд понял, что ляпнул что-то не то. Впрочем, нового вопроса не последовало, и Дезмонд решил, что бой остался за ним.
– Спать, - сказала Инэрис, - я лягу на полу.
– Да ты что? – Дезмонд от столь неожиданного заявления даже сел на кровати. – И простудишься? А потом мне тебя на руках тащить?
– Не бойся, сама дойду.
–
Иарлэйн вздрогнула и расширившимися глазами посмотрела на него.
– Не хочешь спать со мной - иди на кровать, а я лягу на полу. Я же так не усну.
Иарлэйн молчала.
– Это же только кровать, - произнёс Дезмонд то, в чём какое-то время уже пытался убедить себя, - это ничего не значит.
Инэрис помолчала.
– Да. Точно. Просто кровать.
Инэрис подошла к кровати с другой стороны и, откинув одеяло, осторожно устроилась на самом краешке спиной к Дезмонду. Потом повернула голову и потребовала через плечо:
– Только обещай, что не полезешь обниматься.
– Нужна ты мне, - фыркнул Дезмонд и устроился с другого края, так же накрывшись самым краешком одеяла.
Какое-то время царила тишина. Инэрис привстала и задула свечу, стоявшую с её стороны – та, что была с другой, потухла сама собой. Опустила голову на подушку и замерла.
Дезмонд, кажется, уже спал.
Обида не становилась слабее, и Инэрис перевернулась на другой бок, а затем осторожно подобралась к спящему спутнику, чтобы рассмотреть его лицо. Дезмонд был красив. Так красив, как мало кто из тех, кого встречала Инэрис в последние столетия. Если говорить откровенно, то он не был уверен, что вообще встречал кого-то подобного на Земле. Но дело было не в правильных чертах лица и не в волосах, которые вблизи почему-то пахли амброй, а не потом - как должны пахнуть волосы воина. Дело был в какой-то силе, переливавшейся под его кожей при каждом движении. В дороге Инэрис замечала её лишь краешком, потому что её скрывали куртка и плащ. Но даже там, под дождём, она прорывалась в улыбке и в глазах. Дезмонд смотрел на мир так, будто он принадлежал ему. Инэрис давно уже забыла это чувство, и теперь оно свежим ветром ворвалось в её мироздание, где давно уже каждому, в том числе и ей самой, был положен предел.
Инэрис смутно помнила, что раньше было иначе, но прошлое казалось сном. А Дезмонд был реальным и живым – прикоснись и потрогай, если не боишься обжечься.
Инэрис не боялась. Она протянула руку и коснулась обнажённого плеча - и тут же задохнулась, в самом деле ощутив эту силу, пульсирующую и реальную, куда более реальную, чем весь остальной мир.
Сердце гулко застучало, отбивая чуждый ему ритм, а Дезмонд шевельнулся, будто просыпаясь, но лишь нахмурился. Губы его шевелились и шептали что-то во сне.
Инэрис наклонилась, словно заворожённая, и прислушалась, пытаясь разобрать.
Губы Дезмонда двигались, произнося слова на языке, которого не помнил никто из людей. Отрывочные, лишённые смысла - но для Инэрис более понятные, чем любые другие слова:
– Огонь… Огонь… Огонь… Они не могут взорвать звезду…. Они не могут… Их… не может быть… так… много…
Мгновенно, повинуясь внезапному и непреодолимому порыву, Инэрис шмыгнула под одеяло и обняла Дезмонда со спины. Погладила по мускулистому плечу и коснулась самого его уголка губами.
Рука Инэрис скользнула под локоть Дезмонда, обнимая его за живот, и Дезмонд тут же стиснул
Инэрис прижалась к нему всем телом и наклонилась, вглядываясь в движение губ. Дезмонд затих. Только собственное сердце Инэрис продолжало колотиться как бешеное. Она прижалась к спине Дезмонда щекой. Нужно было подумать, попытаться осознать то, что было почти очевидно, но Инэрис не хотела. Она просто прислонилась к лопатке Дезмонда щекой и уснула.
Глава 15. Паром
Наутро дождь немного затих. Инэрис поднялась первой и отправилась искать лодку, так что, когда Дезмонд проснулся, её рядом уже не было.
Инэрис нужно было время. Время и одиночество, чтобы собрать прорвавшуюся, как разрубленный клинком плащ, картину мира, и составить её обратно.
То, что Дезмонд не был человеком, теперь было очевидно целиком. И от этого неожиданно стало легче. Это объясняло всё то, что происходило с Инэрис – она просто ощутила близость этой древней силы, по которой так долго скучала.
Теперь она понимала, что это чувство преследовало её с самого начала – ещё с той секунды, когда Дезмонд коснулся её в первый раз. Рядом с Дезмондом она была будто дома. Но этот дом был иллюзорным, и Инэрис слишком отчётливо понимала, что поддаваться слабости нельзя.
Она уже поверила Анрэю. С тех пор, как Орден истребил всех, кого Инэрис повела за собой, она не переставала думать о том, могла ли что-то изменить. Однако, сколько бы она ни искала выходы, по всему выходило, что гибель Авалона была неизбежна. Орден был стихией. Она была человеком. Одним. От этого вина её не становилась меньше. Чаша, стоящая в глубине её души, была почти заполнена – новыми жертвами её амбиций и её веры в то, чего не могло быть.
Теперь Инэрис знала точно одно – никого больше она не должна подпускать к себе настолько близко, чтобы тот мог пасть жертвой этих амбиций. Одной было проще – ей был открыт весь мир, и всё, что она делала могло бы навредить только ей. И одной было бессмысленней – потому что она не знала, что делать, не знала, как жить, не соотнося свои поступки с кодексом и общим благом.
Дезмонд пытался проникнуть в её мир. Он делал это настолько откровенно, что Инэрис оставалось лишь задаваться вопросом – зачем он тянет? Если всё уже ясно им двоим. Дезмонд просто ворвался в её жизнь и заявил своё право быть рядом, отказавшись доказывать что-то или объяснять. И самым страшным было то, что Инэрис начинала верить. Верить в то, что Дезмонд в самом деле может на этом месте быть. В то, что Дезмонда никогда не настигнет судьба Дерека или других, кто был с ней. Инэрис не знала, как объяснить эту веру. Она просто была в ней. Каждую секунду, когда она смотрела Дезмонду в глаза. Она делала бессмысленными любые попытки объяснить происходящее между ними.
Дезмонд был бессмертным.
Этот факт обрушился на разум Инэрис как поток ледяной воды. От этого хотелось улыбаться, попросту прижаться к нему и обнять, – но Инэрис напоминала себе, что нужно сохранять осторожность. Достаточно было уже ошибок и промахов, которые она не могла себе простить. И Инэрис решила не торопиться. Попытаться выяснить для начала, кто же всё-таки Дезмонд такой.
Разумеется, осторожность не исключала секс. Просто так, между делом.
Вернулась Инэрис незадолго до полудня. Дождь всё ещё лил, а Дезмонд стоял у окна мрачный как чёрт.