Затерянный остров
Шрифт:
Вместе они оттащили коммандера в тень, где и обнаружили отвратительную гематому на затылке, которую принялись с особой тщательностью промывать.
— Да, это определенно сотрясение, — заключил Рамсботтом, горестно выпячивая нижнюю губу. — И вряд ли врач тут чем-нибудь поможет. Либо он сам выкарабкается, либо нет, горемыка.
— Неужели мы больше ничего не можем сделать?
— Разве что постараться уложить голову ниже туловища, чтобы кровь приливала. Давайте его перевернем. Вот, так-то лучше. Теперь он либо очнется, либо нет.
— Боже мой, Рамсботтом, это ведь просто ужасно.
— А то я сам не знаю… Не нужно было ему никуда лезть, он с самого утра выглядел неважно.
— Да. Я ему сказал, но он разозлился. Я не хотел его туда пускать.
— Нет, я вас и не виню. Он упрямый, старый черт.
— Может, попробуем еще растереть ему руки?
— Давайте, все лучше, чем ничего.
Через несколько минут коммандер начал подавать более заметные признаки жизни и наконец, с явной неохотой, вернулся на этот свет. Глаза открылись, он застонал, потом его стошнило. Затем он попросил пить. Пить здесь было нечего, а поскольку Рамсботтом решил, что неплохо промыть рану морской водой, решили снести пострадавшего в бухту. Под палящим тропическим солнцем, жар которого усиливал каждый окрестный камень, тащить почти бесчувственного человека по уступу, а потом вниз, в бухту, оказалось адски тяжело. Однако Уильям с Рамсботтомом стиснули зубы и все-таки справились — измученные и полуслепые от заливающего глаза пота. В бухте они занялись пострадавшим: дали воды, промыли рану и устроили как можно удобнее. К этому времени коммандер уже полностью пришел в сознание и даже вроде бы не испытывал сильной боли, хотя в глазах у него еще двоилось.
— Что это было? — спросил он первым делом.
— Что именно?
— Дым, конечно же.
Ах да, дым… Они совсем забыли про темное пятно на горизонте. Теперь оно рассеялось — впрочем, бухта сильно сужала обзор.
— Наверное, это была просто туча, — предположил Уильям мрачно.
Коммандер, морщась, покачал головой, уверяя, что никакая не туча. Получается, всего в нескольких милях от острова прошел пароход. Вот ведь досада! А где же шхуна? Уильям, обессиленно плюхнувшийся на песок, когда вся возможная помощь коммандеру была оказана, согласился подняться и посмотреть вокруг, как только чуть-чуть отдохнет. Рамсботтом едва дышал от усталости, а сам коммандер, разумеется, не мог и пальцем шевельнуть. Только теперь он спохватился насчет карманного телескопа. Уильям, однако, не знал, куда он подевался, не до того было. Наверное, лежит разбитый у подножия рокового склона. Пострадавший закрыл глаза и сморщился от боли — судя по зеленоватому цвету лица, его снова тошнило. Рамсботтом, пыхтя и отдуваясь, то и дело утирал мокрый лоб. Подавленный Уильям горсть за горстью набирал песок и смотрел, как он сыплется сквозь пальцы. Огромное облегчение, которое он испытал, когда коммандер вернулся к жизни, уже померкло, но зато острее ощущалась первоначальная оторопь, которая будто вышибла все мысли до единой и у него, и у Рамсботтома. Зато коммандер, как ни парадоксально, казалось, фонтанировал великими идеями, однако от слабости не мог высказать вслух ни одной. В результате все приходили в себя в тишине.
Нарушилась тишина самым фантастическим образом. С моря донесся странный звук — нечто среднее между хлопушкой и салютом. За ним последовал другой — пронзительный, рассекающий воздух свист, и Уильям, узнав его, сразу же вскочил. Наконец где-то на вершине утеса прогремел взрыв. Простучав по склону, на песок в нескольких ярдах от компаньонов свалился один-единственный камень. В наступившей гулкой тишине все трое лишь ошеломленно переглянулись.
— Эй, это еще что? — возмутился Рамсботтом.
— Снаряд! — воскликнул Уильям.
— Снаряд?!
— Да, именно, — выговорил коммандер с усилием. — Кажется, четырехдюймовый. Поднимитесь, Дерсли, посмотрите. Не бойтесь, второго не будет.
Уильям вернулся через десять минут.
— Там военный корабль! — выдохнул он. — Не очень большой, с двумя трубами, похож на старый крейсер, но не знаю чей. И, кажется, они спускают шлюпку. Это еще не все: за ним еще один, движется сюда. Похож на яхту.
— Два корабля! — воскликнул Рамсботтом. — Вот так удача! По крайней мере с голоду не помрем.
— Да, — выдавил коммандер. — Не пропадем. Но не потеряем ли руду?
5
Уильям перестал искать смысл в происходящем — будь что будет. События принимали оборот, настолько не связанный с привычной действительностью, что за ними мог стоять, скажем, марсианский
Навстречу шагал отряд смуглых матросов.
— Чилийцы, — определил коммандер. — Да, точно. Чилийцы.
Значит, чилийцы? Что ж, хорошо. Какая разница, кто сваливается на голову с ясного неба, почему бы и не чилийцы? Один из них выделялся перебитым носом фантастической конфигурации, и Уильям поймал себя на раздумьях, какого же размера и формы был этот нос до травмы. Командовал отрядом офицер в элегантном белом кителе, с небольшими кудрявыми бакенбардами, напоминающими каракуль. Приказ он отдавал на незнакомом хрипящем и шипящем языке. Наверное, испанский. Ни Уильям, ни Рамсботтом испанского не знали, немного владел им лишь коммандер, глаза которого лихорадочно блестели на бледном вытянувшемся лице. Внимательно выслушав офицера, он выдавил несколько слов в ответ.
— Насколько я понял, — сообщил он друзьям, — мы арестованы.
— Кто бы сомневался, — буркнул Рамсботтом. — Эти удальцы явно не на пикник сюда прибыли и явно не с бутербродами. Но чем мы провинились?
— Они забирают нас на борт, — продолжил коммандер, кладя руку на подрагивающее плечо Уильяма. — Пойдемте, не будем мешкать.
Двое матросов, повинуясь приказу, собрали вещи и вместе с арестованными погрузились в шлюпку. Вскоре впереди вырос борт крейсера. Для военного корабля он был небольшим, но Уильяму, который в последнее время видел вокруг только шхуны и туземные каноэ, он показался огромным. Назывался крейсер «Майбо».
— Крейсер второго ранга, — прокомментировал коммандер. — Мы построили его для чилийцев лет двадцать назад. Практически брат-близнец того, на котором я служил в 1911 году, только орудия поменьше и сохранился, конечно, хуже. Такой устаревший и потрепанный корабль наверняка оставили исключительно для грубой работы.
— Вроде этой, — хмыкнул Рамсботтом.
— А вот и чилийский флаг, — показал коммандер.
Белая полоса, красная полоса, на белой — голубой квадрат с белой звездой. «Какой-то он ненастоящий, — мелькнуло у Уильяма, — словно придуманный наспех. Вымышленный флаг для вымышленной страны». Однако в самом крейсере ничего фантасмагорического не было — прозаичный серый корабль с облупившейся и пошедшей волдырями краской на бортах. Настораживало отношение экипажа.
— Можно подумать, — с горечью проговорил Уильям, которому «Майбо» с каждой секундой нравился все меньше, — они отловили троицу беглых каторжников или повстанцев.
— Видимо, так они и считают, — ответил коммандер, вымучивая улыбку, от которой сразу же стало больно и остальным.
— Обратите внимание, друзья, — потянул носом Рамсботтом. — Лучком-то как пахнет! Похоже, на ужин будет жаркое.
Поджаривался здесь, видимо, не только лук, судя по невысокому толстому офицеру, встретившему их на палубе. Номинально белый китель покрывали пятна пота, а круглое желтое лицо словно окунули в масло. Добродушия, присущего толстякам, у него не было и в помине, и к трем пленникам он проникся отвращением с первого взгляда. Отягчающим обстоятельством послужило незнание ими испанского. Вступив в бурную дискуссию с доставившим пленников офицером, он поглядывал на арестованных так, что сомнений не оставалось: всех троих следовало пристрелить на месте, а не тащить на корабль. К счастью, вскоре неприятный тип удалился, и его сменил широкоплечий пожилой офицер с красным лицом и седыми волосами, говоривший по-английски хоть и нескладно, однако все же лучше, чем коммандер по-испански. Этот оказался врачом. Налетев на коммандера, он ощупал ему голову, заглянул в глаза, понажимал тут и там, потом увел. Уильям успел услышать, как коммандер называет свое звание в британском флоте.