Заточенная в Золотой Клетке
Шрифт:
И пусть самобичевание тревожило Беллу ничуть не меньше чем Каллена, в её голове все-таки возникал довольно болезненный вопрос, и она прикладывала все силы, что бы он не сорвался с её губ. Не хотелось бы портить такой хороший день, едва только начавшийся…Этот вопрос прозвучал бы наверное так:
«Сколько у тебя было женщин до меня?».
Нет, она не сможет спросить у него это. У неё не хватит сил и смелости даже не для того, что бы произнести эти ужасные слова, а для того, что бы услышать ответ. Девушка даже мысленно содрогалась от возможных цифр – Двадцать, сорок, пятьдесят, сотня, две сотни…Её бросало то в жар то в холод,
Но вечно прятаться было нельзя. Ни он, ни она не могли более скрываться друг от друга, потому что все вещи юной мисс Свон, наконец, оказались в комнате Каллена, и заниматься отвлекающими занятиями возможности не предоставлялось.
– Все Белла, я больше так не могу! – сдался Каллен, устало опускаясь на кожаное , и смотря на девушку, взгляд которой был огорченным и испуганным вот уже несколько часов – все то время, что они занимались перетаскиванием вещей не прибегая ни к чьей помощи. – Скажи мне, что тебя тревожит?
– А тебя? – задала тихий ответный вопрос Белла, медленно подходя к креслу Каллена, и опасливо поглядывая на этого чудесного человека, сидевшего в нем.
– Сыграем в «угадайку»? – раздраженно кинул мужчина, потирая пальцами переносицу. Его волновала не только Белла, его взбудоражила так же перспектива вечернего разговора с Элис и суд с Чарли в понедельник. Черт, сегодня пятница, завтра суббота. В субботу, до захода солнца он должен обручиться с Беллой. В воскресенье они должны обвенчаться и отдать бумаги Джозефу Клайду, который в свою очередь защитит его маленькую девочку в суде. Что же за напасти? Его тревожили сотни разных вариантов возможных объяснений с сестрой, сотни вариантов непредвиденного стечения обстоятельств на его предложение от Беллы, или же на поведение присяжных в суде…Он действительно мучился от неизвестности, как когда-то гадая о чувствах Беллы к нему. Впоследствии переосмысливая этот диалог, Эдвард склонился к тому, что просто не смог справиться с собой, не смог контролировать свой гнев, и поэтому сорвался. Сорвался на Беллу. Он мог бы сорваться на кого угодно, но сейчас ближе всего к нему оказалась она, и по злосчастному року судьбы все пошло не так как нужно.
– Хочешь играть в игры? – зло бросила Белла, чувствуя, как дьяволенок, кажется уже давно пропавший в бесконечности характера и души снова восстает в ней – Прямо сейчас?
– А почему бы нет? Это твоя инициатива! – все больше распаляясь, хмыкнул Каллен, поглядывая в окно – Ты ведь не хочешь отвечать на мои вопросы!
– Хочешь услышать мой вопрос? – злобно усмехнулась девушка – Прекрасно! Тогда ответь мне, со сколькими женщинами ты трахался здесь?
Эдвард поморщился от непристойного слова, названного Беллой, но сейчас не смог придать этому достаточного значения, ощущая, как комки злости и ярости проникают в его душу от чрезмерного количества переживаний
– Я не знаю! – выкрикнул он, повышая голос, и вставая с кресла, вплотную приблизился к Беллу – Десятки, сотни, тысячи…я не считал, никто не считал!
– Вот как… - совсем иным, очень грустным и обескураженным голосом прошептала Белла, и отведя взгляд, отвернулась от Эдварда.
– Белла… - взвыл Эдвард, заламывая руки за голову, и пытаясь прийти в себя – Не обижайся, пожалуйста! Прости!
– Конечно, на что мне обижаться? –
– Милая, я же говорил тебя, я не запоминал их лиц, имен, я…
– Не продолжай снова! – отмахнулась Белла, качая головой – Я помню, что ты сказал и не сужу тебя. Все было как нужно, естественно. То, что не могу дать я, смогут дать другие! Тебе не зачем отказываться от ЭТОГО ради меня…другое дело я, что я буду делать?
– и снова монолог сам с собой. Тревожный вопрос, поднятый девушкой ещё рано утром теперь никак не хотел отпускать её и Каллена из своих цепких рук. Теперь они были под его гнетом, и это здорово мешало жить обоим.
– Прекрати говорить это, ты меня без ножа режешь! Думаешь, я не сожалею? – зажмурившись и насилу сдерживая гнев, прохрипел Каллен с нотками боли.
– Сожалеешь! – пожала плечами Белла, все ещё не оборачиваясь на него – Только почему ты сожалеешь: от совести и разума, или же от простого стыда?
– Стыда? – отнимая руки от головы, переспросил мужчина
– Да, стыда! – повторила девушка, откидывая голову назад, и вздохнув – Не знаю перед кем, но это именно стыд, ничто больше!
– Ты не веришь мне… - подвел итог Эдвард, стреляя взглядом в спину девушки. Она содрогнулась от его зоркого наблюдения, но сдержалась, что бы не обернуться.
– Хотела бы, очень хотела. Но не знаю, могу ли. Ты каждый раз разный – то любящий, то заботливый, то жесткий, я не знаю какой ты на самом деле! Ещё утром я была уверена, что знаю о тебе больше чем кто-либо, но вся эта ложь, окружавшая тебя,…Я не знаю что со мной, прости.
– Ты не веришь мне? – жаждя услышать ответ, нетерпеливо произнес Эдвард
– Нет – ответила Белла, горестно опуская голову и слегка качая ей из стороны в сторону от безысходности. Что же это такое? Пару часов назад он говорил ей, что не может без неё жить, что она весь его мир! А теперь, теперь он так легко говорит о тех сотнях женщин. Как же все запутано! Кажется, с утра все было по-другому! Или это только кажется?
Впрочем, оставался второй вариант, до которого Белла по приходу всех данных чувств дойти не смогла – Каллен живой человек, он может переживать и бояться, может любить и ненавидеть, и только она возрождает в нем все это. Каждому случается сорваться, и она должна это понять и смириться с этим. Только вот, когда она откроет для себя эту истину?
Тем временем Эдвард хоть и сильный на вид, якобы «взрослый» чувствовал, как в нем зреет глупая, неосмотрительная решимость. К черту законы и условности! Завтра он должен обручиться с Беллой, а она даже не верит ему!
– Хорошо, - мрачно произнес он, но сделав глубокий вздох, решился на только что придуманные в голове действия:
– Белла! – позвал он, пристально вглядываясь в её затылок, и жаждя каштанового взгляда.
Но девушка не отозвалась, упрямо и стойко снося искушение. Но ведь и она не всесильна! Не уступая трем зовам Эдварда, на четвертый она не выдержала, резко оборачиваясь. Картина, представшая её глазам, настолько удивила девушку, что она невольно вскрикнула.
Эдвард стоял перед ней на коленях, покорно держа голову немного опущенной, а руки сложив на коленях. Может это безумно, глупо, по-идиотски, но ему казалось, что только там он может раз и навсегда подтвердить свои чувства к Белле.