Затворник
Шрифт:
– Я не пропущу тебя!
– снова раздался голос Царицы - А если я пропущу, то моя земля тебя отвергнет, потому что порождениям зла нет места в моей земле! Убирайся, откуда пришел!
Колдун заговорил в ответ. Он говорил, почти не шевеля губами, но голос его разносился далеко. Хвосту почему-то показалось, что колдун, или его дух, сейчас не с турьянцами, а здесь, на этой стороне, или на обоих сторонах сразу. На этой стороне чего - Хвост не думал, но знал и чувствовал между собой и врагами некую преграду.
– Мы вам не желаем зла!
–
– У тебя, исчадье тьмы, нет ни друзей, ни братьев среди тех, кто рос под сердцем матери! Ни в турьянской земле, ни в ратайской, нигде на белом свете! Убирайся!
– пророкотал невидимый голос.
– Хочешь ты, или нет, а я свое возьму! Пропусти меня добром!
– требовал человек.
– Никто ничего не возьмет из мой страны без моей воли! Никакая чужая сила здесь не властна! Проваливай!
– Хвосту казалось, что женщина сердится все сильнее.
Колдун поднял вверх десницу с мечем, раскрыл рот, и голос его - раньше страшный и грозный, но все же людской - превратился в чудовищный свист, хрип и стон разом, в клич отродий бездны - не могло это быть человеческой речью, не говорят люди так между собой! Мерзкая мелкая дрожь пробрала Хвоста до костей, спутники его попятились, и на тех их лицах, которые дубравец мог видеть, он увидел ужас
Человек на той стороне сделал шаг вперед, в то место, где только что чуть не утонул с головой турьянец. Грохот раздался над самой головой Хвоста, словно раскололось наверху что-то огромное, и пустило трещины длинной во все небо. Нога колдуна встала твердо, как на камень. Но двинуться еще вперед он почему-то мешкал...
– Убирайся!
– снова услышал Хвост женский голос.
– Кто бы ты ни был, поди прочь!
Хвостворту посмотрел снова на вражеского предводителя, и обомлел: Ему стало ясно, почему неведомый голос называл этого врага исчадием тьмы. Напротив готовых к бою матьянторцев стоял не живой человек - это был словно пузырь, надутый в форме человека! Что-то чужое, гадкое, чернело прямо сквозь натянутую кожу, изливалось струями через отверстия ноздрей, рта и глаз... Ни человек, зверь, ни гад, даже не существо - а некая мерзость, и все!
– Злыдень...
– пробормотал Хвостворту едва слышно.
Чудовище издало вопль, такой яростный и жуткий, что турьянцы позади его человеческой оболочки снова в страхе попятились назад. Бенахи втянули головы в плечи, попрятали лица за щиты. Опять раздался над головой Хвоста треск невидимой преграды... Злыдень сделал второй шаг по тверди, третий, четвертый...
...и провалился в жижу повыше пояса, едва ли не по грудь! но успел развернуться, ухватиться руками за болотную траву, нащупать опору, впиться локтями в нее...
Турьянцы все еще стояли позади, боясь прийти на помощь своему предводителю, пока он сам, криками - злобными - но теперь уже опять человеческими, не приказал вытянуть себя из трясины. Двое перепуганных северян подхватили его под руки, оттащили к нартам шамана. Злыдень оттолкнул турьянцев прочь, и уставил бешенный взгляд прямо на Хвостворту - по крайней мере, самому парню так показалось... Но взгляд этот ничего уже не видел сквозь волшебный царицын покров. Колдун-мара выхватил у кого-то лук, и стал пускать в матьянторцев стрелы одну за одной. Рога лука изгибалась и выпрямлялась, тетива натягивалась раз за разом, и Хвостворту видел слетающие с нее стрелы. Но стрелы эти словно исчезали в воздухе, ни одна не достигала цели. Злыдня и турьянский отряд окутывал густой туман. Его завывания становились все глуше...
Хвост стоял, и глядел заворожено, как мгла заволакивает и скрывает врагов.
– Пошли!
– одернула его Кувалда - Вот мы и в Бабьем Царстве!
– Иду!
– ответил Хвостворту.
Последний раз оглянувшись, он увидел, как шаман, выглянув из шалаша, что-то приказал и взмахнул руками. Его сани, а следом и пешие турьянцы, развернулись и двинулись прочь, откуда пришли. Только злыдень, почти пропавший в тумане, все еще стоял и смотрел вслед ушедшей добыче.
3.7 СТРАНА, ГДЕ ОБЛАКА РОЖДАЮТСЯ ПОД ЗЕМЛЕЙ.
Хвостворту доковылял до кромки озера, упал грудью на моховую кочку и перегнулся через нее. Дотянувшись к воде, замочив нос, волосы и бороду, он стал пить - жадно, без рук, одними губами. Болотная вода была темноватой, но очень прозрачной, и холодной как лед. От головы Хвоста побежали по озерной глади круги.
Кувалда опустилась на колени рядом с ним, зачерпнула шлемом, и пила большими редкими глотками, точно бык.
– Еще погуляем, земляк, а?
– спросил она, оторвавшись от шлема.
– Погуляем!
– согласился Хвостворту.
– Поживем еще! Слушай, так вот это твоя сестра сейчас с этим пугалом разговаривала?
– Она, и не она.
– сказала Кувалда.
– Как это - спросил Хвост.
– Говорят же тебе, у них все необыкновенное. Скоро сам увидишь.
Озеро, широкое и почти круглое, было окружено с трех сторон болотом. К восходной стороне уже подступала лесистая возвышенность. Там виднелись серые скалы, а между ними вилась и белела пеной водопадов речка.
– Идемте, братья!
– приказал отряду Сотьер, снова по-ратайски.
– Чуть-чуть осталось, а там уже отдохнем как следует!
Только сейчас Хвостворту заметил перемену в его речи.
– Кувалда!
– позвал он негромко.
– Чего тебе?
– А начальник у вас что? По-нашему вдруг заговорил?
– Нет, он говорит, как говорил.
– Ответила Кормахэ - Тебе ж говорят, земля здесь необыкновенная! Он говорит по-бенахски, а ты его по-нашему слышишь. А когда ты скажешь что-нибудь по-ратайски, он будут слышать, что ты по-евоному сказал. Так и ты ведь тоже шепелявить перестал!