Затяжной поворот: история группы «Машина времени»
Шрифт:
Валерий Ефремов
«Поворот», по-моему, изначально Саня собирался петь. Но на первых порах тема звучала так, что «Поворотом», который сейчас играется, там и не пахло. Это была очень медленная песня, которую внутри коллектива мы назвали «Сентиментальное чудовище». А потом я пришел на очередную нашу репетицию и ребята меня спросили: «Как тебе вот такой вариант „Поворота“?». Я послушал, сморщился, говорю: «Что это?». А это, как раз, и был вариант, который теперь всем известен. Не то, что он мне не понравился, но звучал неожиданно.
Евгений
Про «Поворот» конкретно ничего не скажу. Я в тот момент отсутствовал в группе. И не знаю нюансов создания этого богатого произведения. Меня Бог миловал.
Борис Гребенщиков
Формально «Поворот» очень симпатичная тема, особенно по музыке. Кутиков красивые вещи пишет. Текст песни может вызвать легкое пожимание плечами, но поскольку она значительно популярнее всего творчества «Аквариума», то, что мне тут говорить…Это не моя эстетика, но народ такое любит, а «машинисты» любят, когда их любит народ. И они этого добились. Они – молодцы.
Вслед за знаковым «Поворотом» разгоняющаяся «Машина» запускает в народ не менее успешные хиты – «Синяя птица» и «Скачки». Рейтинг группы растет стремительно. «Машинисты» начинают осваиваться в ранге всесоюзных звезд и хэдлайнеров любых росконцертовских программ. Они «обеспечивают кассу» своей госконторе, за ними ломятся толпы фанаток, их размещают на гастролях в лучших гостиничных номерах. В «олимпийском», 80-м году, «МВ» присуждают первую премию на вошедшем в отечественную рок-летопись фестивале «Весенние ритмы» в Тбилиси, о группе впервые пишет большая всесоюзная газета – Артемий Троицкий в «Советской культуре» опубликовал материал о «Машине», который сегодня сочли бы откровенно рекламным, а тогда он смотрелся неким информационным прорывом.
Однако, все это не помогло «МВ» пробиться в тот момент с официальным сольным концертом на большие московские площадки. Показ «Маленького принца» в 80-м, в Театре Эстрады, казался почти реальным (у меня, к слову, был билет на тот концерт), но его отменили. Раздраженным и растерянным почитателям «Машины» работники зала объясняли, что все произошло по причине «болезни одного из участников группы» (это было вранье) и предлагали послушать вместо «МВ» ансамбль «Добры молодцы». Понятно, куда посылались такие предложения…
Доводилось слышать версию, что анонсированный в Эстраде сейшен «слетел» у «МВ» по прихоти одного высокопоставленного чиновника, раздраженного не только творчеством, но и национальным составом группы. Вроде бы, он-то и произнес тогда сермяжную тираду про «Машину с евреями», которую Подгородецкий значительно позже использовал для названия своих мемуаров.
Андрей Макаревич
Когда отменилось наше выступление в Театре Эстрады, я так расстроился, что не пошел даже взглянуть, что там происходит возле зала. Хотя нам кто-то рассказывал тогда, что зрители, пришедшие к Театру, пытались активно возмущаться по поводу нашей замены на другую группу.
Представляешь, мы все отрепетировали, пошили костюмы, сделали декорации для «Маленького принца». Практически накануне концерта, на той же сцене театра Эстрады, показали эту программу, одиноко сидевшему в партере товарищу из ЦК, с редкой фамилией Иванов. Он посмотрел, встал и молча ушел. А через два часа нам сообщили: «Он сказал –
Валерий Ефремов
Для гастролей по стране, где мы работали на стадионные аудитории, «Маленький принц», с моей точки зрения, не совсем подходил. Это лиричная программа, для камерных залов, для московской публики. Но именно в Москве нам ее сыграть и не позволили.
Андрей Макаревич
Всеми гастролями «Машины» занимался Росконцерт. Нас не о чем особо не спрашивали. Вызывали к начальству и сообщали: завтра вы едете в Волгоград, оттуда в Сочи, далее еще куда-то. Где мы будем жить, и все прочие бытовые вопросы с нами так же не обсуждали. И не о чем заранее не информировали. В городе, куда мы приезжали выступать, нас встречал местный администратор, опять-таки, представитель Росконцерта, и сопровождал до указанной ему руководством гостиницы.
Сотрудники Росконцерта все были очень разные, среди них попадались запоминающиеся люди. Например, Володя Халемский, конферансье, замечательный парень, который уже много лет живет в Израиле, и стал там неплохим театральным актером. Или директор программ Игорь Носов, царство ему Небесное. Симпатичный малый. Как-то в Свердловске мы давали 28 «битковых» концертов за две недели. Тогда такие продолжительные выступления в одном городе считались в порядке вещей. Причем концерты были сборные. «Машина» обеспечивала повышенный интерес к ним, выступая во втором отделении. А в первом мог быть кто угодно – от ансамблей народного танца до Жанны Рождественской за роялем, оркестра Кролла с молодой солисткой Ларисой Долиной, или Мазепы и Тепцова (два смешных мужичка с куклами). В общем, скрипка, пипка и утюг…
Так вот Носов, по каким-то причинам, не мог остаться до окончания наших свердловских гастролей и уехал в Москву дня на четыре раньше, оставив нам ключи от своего гостиничного люкса, номер 214, как сейчас помню. И в нем мы гуляли до утра, после каждого концерта с ансамблем танца «Сувенир». Это были очаровательные девки и ребята, с которыми мы крепко дружили, пили ночи напролет, со всеми вытекающими отсюда последствиями. «Сувениры» к тому моменту уже ездили за границу, были крутые и смешные страшно. Количество происходивших с ними историй казалось неисчерпаемым. Мы все, естественно, перевлюблялись друг в друга, кто-то и переженился. При этом никакой конкуренции из-за дамского пола в «Машине» не существовало. Нам, по счастью, всегда нравились очень разные женщины. Скажем, вкусы мои и Кутикова никогда не пересекались…
После заключительного концерта в Свердловске мы с «Сувенирами» снова пили все ночь. В те времена мы уже перешли с дешевого портвейна на водку и коньяк. Пили, пили и, не ложась спать, отправились в аэропорт. Рейс у нас был очень ранний. Утром прилетели в Москву. Опытные «сувенирцы» знали, что все рестораны в столице открываются в полдень и только «Узбекистан» в 11. Туда мы и отправились всем скопом на автобусе, который поймали прямо в аэропорту. В «Узбекистане» мы продолжили гуляния до восьми вечера. После чего я, все-таки, на автомате уехал домой, а остальная компания пошла еще в ресторан ВТО. Вот так мы жили.