Затяжной поворот: история группы «Машина времени»

Марголис Михаил Михайлович

Вот такой привет, Андрею Вадимовичу из продвинутой тусовки, менее чем через полгода, после публикации приснопамятного «Рагу из синей птицы», тупейшего выпада в адрес «МВ», смастеренного корреспондентом «Комсомолки» Кривомазовым. В этой статье неутешительный диагноз «Машине» ставился в каждом предложении. «Очевидно лирический герой “МВ” слишком много лавировал и изменял самому себе…», «Сегодня мы говорим не только о законах поэтического жанра, которыми пренебрегает “МВ”. Мы говорим о позиции ансамбля, каждый вечер делающего тысячам зрителей опасные инъекции весьма сомнительных идей…», «Услышать нормальный мужской голос в подобного рода ансамблях стало проблемой. Мужчины! Пойте по-мужски!».

Словно

вопреки собственной тираде, что «все могло бы быть совсем не так, если только сам себе не враг» «Машина», все в том же 1982-м, подбрасывает очередные «дровишки» для обоих, критикующих ее сторон. В США, к неудовольствию советских властей, некая компания Kismet Records издает нелегальный альбом «МВ» – «Охотники за удачей», ставший первым диском в истории группы (надпись на обложке диска, в который вошли 14 известных песен «Машины» с измененными названиями (скажем, тему «Кафе „Лира“ переименовали в „Швейцара“, а „Марионеток“ в „Балаган“), гласила: „"Машина времени"– лучшее, что создала рок-музыка в России“).

А в Советском Союзе, выходит в прокат тривиальный музыкальный фильм экс-супруга Аллы Пугачевой Александра Стефановича «Душа», построенный на хитах «МВ», где «машинистам» отвели роль ансамбля Софии Ротару (этот проект оказался последним, в котором фигурировал Петр Подгородецкий перед тем, как впервые покинул «Машину». Следующие 8 лет за клавиши в группе отвечал Александр Зайцев). Такого «опопсовения» простить Макару и компании не смогли уже непримиримые контркультурщики. Даже через 20 лет после ажиотажной премьеры этой картины в московском кинотеатре «Звездный», составители «Малой энциклопедии русского рока» беспощадно резюмировали: «Появление на киноэкране весьма слабого фильма „Душа“, в котором музыканты „МВ“ сопровождали певицу Софию Ротару, способствовало тому, что из нонконформистов Макаревич сотоварищи превратились, в конце концов, в традиционный поп-коллектив, на чьи концерты теперь вместо радикальной молодежи ходили приличные барышни в рюшечках и их мамы и папы. Так закончилась эра „Машины Времени“.

Андрей Макаревич

Упреки в нашей продажности, конформизме я слышал всю жизнь. Сначала за то, что мы перешли в Росконцерт. Хотя, спустя два года, чуть ли не все известные рок-команды уже там числились. Но нам достался первый удар критики. Кроме «Машины», оказывается, никто потом и не продался, просто на работу устроились. Затем, нам пеняли на то, что мы снялись в массовом кино. Через несколько лет Цой с БГ тоже сыграли в кино, и это уже не осуждали, а воспринимали, как нормальный факт. Мы все время прокладывали дорогу себе и другим, и нас за это еще и обсирали. Хотя, надо заметить, что всегда с обличениями выступает сравнительно небольшая часть людей, которая почему-то берет на себя право, решать за нас, где нам быть, что нам делать или не делать.

Замечания, сыпавшиеся на «Машину» от разных критиков, тем не менее, не мешали ей исправно собирать стадионные аншлаги и ощущать народный респект. На кривомазовский опус читатели «Комсомольской правды», например, отреагировали потоком писем, осуждавших тональность и содержание статьи и поддерживавших Макара и компанию. Впрочем, редакции «Комсомолки» удалось тогда так смонтировать подборку откликов на «Рагу…», что почти получилась еще одна разгромная заметка. Киевский студент Верхотуров, например, признавался «КП»: «Я давно ждал этого выступления. Хочу поделиться мнением по поводу рок-группы „Машина времени“. Что-то уж очень туманно участники ансамбля поют. По-моему, их взгляды не имеют ничего общего со взглядами молодежи, их песни проповедуют только „нытье“, непонятно из-за чего». Его дополнял школьник из Ростова-на Дону Алексей Тертышный: «Из нашего

класса многие ребята побывали на концертах „Машины времени“. Результаты были такими, как я и ожидал: „Вот это группа“, „Лучший ансамбль“, „Мне очень понравилось“, „А как поют!“. Исполнители талантливы – это факт. Вот и разберись, неискушенный слушатель, где настоящее, а где фальшивое. К счастью, мне удалось оценить их творчество. Считаю, что в этом мне помогло музыкальное образование и факультатив „Марксистская этика“ в нашей школе. Я стал подвергать сомнению „пение“ „Машины“…».

Валерий Ефремов

Не подумывал ли я свалить из «Машины», когда напечатали «Рагу из синей птицы» и понеслись какие-то прочие наши неурядицы первой половины 80-х? Нет. У меня никаких колебаний в тот момент не возникло, и перемен я не хотел. Хотя допускал, что дальше у «Машины» все может быть только хуже и хуже.

Может, стоило вернуться к занятиям химией? Маргулис же пытался, в свое время, переключиться обратно на медицину?

Да, химией в молодости я много занимался. Очень любил ее и в школе, и в университете, где первые пару курсов отучился хорошо. Но в какой-то момент наука мне смертельно надоела, просто, как отрубило. Музыка захватила полностью, и желания возвращаться к химии до сих пор не появлялось. Хотя я, по-прежнему, считаю, что это интересный предмет и не исключаю, что позже он меня опять увлечет.

Андрей Макаревич

Думаю, «Рагу…» появилось в следствии какого-то указания сверху главному редактору «Комсомолки» Геннадию Селезневу. Мол, слишком шумно проходят по стране концерты «Машины Времени» (а они действительно проходили невероятно шумно). Надо бы осадить…Коля Кривомазов получил от своего редактора заказ – сделать «правильный» материал. Ну, и исполнил все, как поручили.

О’кей. И, что должно было, по идее, произойти с «Машиной» после такой статьи?

Все по схеме. Собирается расширенное заседание министерства культуры, обсуждается критическая публикация во всесоюзной газете и делаются оргвыводы. Гендиректору Росконцерта, как обычно, выносят выговор, а проблемный ансамбль прекращает свое существование. Не случилось этого только потому, что «Комсомольская правда» получила невероятное количество писем от наших поклонников (мне знакомые сотрудники газеты рассказывали, что эту корреспонденцию жгли во дворе редакции днем и ночью – ее складывать было некуда), и инициаторы затеи просто испугались еще большего шума от нашего расформирования, чем от наших выступлений.

Я, вообще, замечу, что в Росконцерте, за который «Машину» столько попрекали, нам работалось хорошо где-то с конца 1979-го, когда нас туда взяли, и до конца 80-го, когда зарубили тот самый наш планировавшийся концерт в Театре Эстрады. Затем, до горбачевской эпохи, пошла полоса сплошной опалы. И то, что в опальный период мы каким-то образом не были расформированы – большое чудо.

А, как «Машину» можно было расформировать? Удалить из системы Росконцерта, это я понимаю. Но группой-то вы бы остались?

Подобная ситуация представлялась тогда безвыходной. Ни партия, ни КГБ, в самодеятельном варианте играть бы «МВ» уже не дали. Нас отслеживали вдоль и поперек.

Публикация «Рагу…» стала для тебя полной неожиданностью?

Накануне выхода этой статьи мне позвонил Лев Гущин, который тогда был главредом «Московского комсомольца», и сказал: «Слушай, тут дело серьезное. Может плохо кончиться». До этого о «Машине» уже выходили несколько критических статей, но в газетах меньшего влияния, нежели «Комсомолка» – в «Советской России», в «Литературной России». А тут – такая серьезная трибуна. Я, конечно, дико расстроился.