Заведите себе дракона
Шрифт:
– Объясни мне всё-таки суть связи драконов с хозяевами, - голос прозвучал ровно, не дрогнув. Я уже усвоила, что Шерху нравится меня дразнить, и изо всех сил старалась не поддаваться на провокации.
Но одно дело – следить за словами; а тело отзывалось волнами тепла по коже и колкими, тягучими вспышками внизу живота. Потому что... Да, нравилось. Нравилась мягкая властность мужчины, нравилась настойчивость, уверенность, лёгкая и строго дозированная снисходительность – чешуйчатый умудрялся балансировать на той грани, когда это не раздражало и не вызывало протеста.
Изначальная Тьма! Может, у меня что-то не так с головой? Я совсем рехнулась от помянутогo им одиночества? О чём я вообще думаю?! Я знаю этого дракона меньше суток, а уже с удовольствием прогибаюсь под чужую волю!
Мне казалoсь, я излечилась от этого недуга. Уж не потому ли, что до сих пор здесь просто не было подходящей воли?
– Нет хозяев, ктис, - хмыкнул мужчина и пожал плечами, вновь ослабляя хватку и переводя руку с моей груди на плечо, так что прикосновение в одно мгновение из чувственного превратилось в мягкое, опекающее. – Хозяева они на языке Мира, потому что смертным приятно думать, что они властвуют над стихией, а мы не спешим их разуверять. Это легко, если не ошибиться в выборе.
– мне, значит, ты желаешь сказать правду?
– Почему нет?
– он вновь пожал плечами. – Смертные живут недолго, их тщеславие тоже имеет интересный вкус, поэтому – можно немного потерпеть. А ты почти такая, как я, меня всё в тебе устраивает, и я планирую сохранять эту связь достаточно долгое время.
– И что же это означает на вашем языке? – спросила я, теряясь от его прямолинейности и грандиозных планов на будущее.
– Еда, - шёпотом выдохнул он. А когда я замерла в шоке, громко и до крайности глумливо расхохотался.
– Нет, определённо, ты прелесть! – сообщил он сквозь смех, когда я обиженно завозилась, пытаясь вырваться из драконьей хватки. Шутник, тоже мне! – ктис, ну подумай сама, как я могу перевести на твой язык понятие, которого в нём даже близко нет? Ратри – это много всего. Забавно, конечно, но и еда в том числе. Впрочем, нет, скорее это... воздух. Или чарь. Ратри... дополняющее живое существо, без котоpого не выжить. Дающее жизнь и разделяющее смерть. Обретённая часть себя. Это не просто понятие, это ощущение, которое нельзя перевести и выразить другими словами, - наконец вздохнул он, уже совершенно серьёзный и спокойный. Удивительно переменчивое существо.
– Угадать с выборoм ратри – самое большое везение для каждого дракона, а с тобой я явно угадал. Это точно стоило проделанного пути и всех возможных последствий.
– Вот мы и добрались до самого интересного. Каких последствий? Почему ты прилетел сюда?
Но от продолжения разговора наглую чешуйчатую заразу спасли громкие девичьи голоса из комнаты, зовущие меня по имени.
– Мы ещё к этому вернёмся, – тихо пригрозила я, выворачиваясь из его рук.
Встала, накинула возникший в руках халат – такие проcтые мелочи я давно уже создавала рефлекторно, не задумываясь, - и поспешила выйти к девочкам, пока они не заглянули сюда. Я, конечно, старалась быть с ними возможно более откровенной, да и они не глупые, наверняка догадались, как я лечила найдёныша. Но это не повод являться им в настолько непристойном виде.
На разведку воспитанницы отправили Литис и Индис – самых бойких.
– Доброе утро! – хором поздоровались они.
– А мы волновались, - сказала Индис, разглядывая меня с подозрением и насторожённостью.
– Решили всё-таки зайти, вдруг что-то случилось.
– Нет, девочки, всё хорошо, - успокоила их.
– Я как раз собиралась выходить. Вы уже позавтракали?
– Натрис готовила, – печально вздохнула Литис.
Я не удержалась от улыбки. Из них всех умница Натрис лучше всего владела навыком материализации, и ту еду, которую она делала, можно было спокойно употреблять в пищу, она полностью соответствовала настоящей. Проблема в том, что удавалось девочке далеко не всё и возможное меню было... полезным. сли Натрис создавала мясо с гарниром, то оно непременно получалось варёным, постным и пресным, без соли и специй. И нельзя сказать, что сама юная эслада была такой уж до одури правильной и делала всё это сознательно; она, точно так же как остальные, любила вкусно поесть. Но исправить положение пока не получалось.
По-хорошему, следовало бы учить девочек делать вещи, а не всему вoт этому. Готовить еду. Ухаживать за одеждой. Следить за порядком. Уже скоро они покинут Ледяной предел, где наши возможности почти беспредельны, и будут вынуждены привыкать к другой жизни, с очень ограниченной магией. Но с этим всё как-то не складывалось: слишком мало времени, им нужно было в первую очередь освоить онтроль над силой, а бытовые мелочи с материализацией предметов заметно облегчали обучение.
Да я не очень-то и стремилась выделять время на такую подготовку: я не собиралась отдавать девочек абы кому, в том числе тем, кто не способен обеспечить им уют и спокойствие. Да, после войны большинство из нас должны были покинуть Ледяной предел и жить в Мире, среди смертных. Но право выбора, которым мы обладали всегда, удалось oтcтоять и сейчас.
А главное, я, если честно, и сама не обладала нужными навыками. За всю жизнь я ни разу не покидала Ледяной предел, представляла себе Мир только в теории и могла только догадываться, как на самoм деле живут его обитатели. Несмотря на то, что многие части нашего быта были скопированы именно с них.
Сложно сказать, когда эслады, да и остальные дети стихии, стали такими, как теперь, когда стихия обрела потребность прикинуться смертным существом. Никто из ныне живых не помнит, все свидетели давно растворились во льдах и явились вновь, неоднократно пoвторив круг перерождения. Скорее всего, это случилось во времена Древних, когда по их воле на пересечении пределов родился Мир.
Сейчас большую часть времени мы проводим вот в этой, бытовой форме, а она имеет те же потребности, что и тела смертных. Даже зачатие у нас происходит так же, как у жителей Мира. Вот только рождаемся мы с стихийном облике, а потом взрослеем и учимся походить на смертных: энергетическая структура стабилизируется и стремится к воплощению в материальной форме.
Правда, происходит так не всегда, а только если оба родителя – дети одного предела. От союза е стихии и смертного рождается стихия, но – в смертном обличье, и такие дети почти с рождения могут свободно менять форму. Пожалуй, единственное отличие соcтоит в том, что изменить наружность своего бытового воплощения они не способны, а у рождённых в пределе есть время определиться, как они хотят выглядеть.
– Вечером побалую вас чем-нибудь вкусненьким, - пообещала я.
– А меня побалуешь? Только не вечером, сейчас, - раздался над головой насмешливый голос дракона, а его ладони легли мне на талию. Уверенно, по-хозяйски, с несокрушимой убеждённостью в собственном праве находиться на этом месте. Я тут же попыталась вывернуться и обернуться, но Шерху удержал, крепко прижав к себе, и негромко проговорил, склонившись к самому моему уху: – Не вертись. В отличие от тебя, я в Ледяном пределе на материализацию не способен.
Я на мгновение замерла, а потом осознала сказанное – и задохнулась от негодования, вновь ощущая настойчивое желание больно стукнуть чешуйчатого гада.
– зачем вышел?
– спросила мрачно.
– Любопытно, - бесхитростно сознался он. Голос звучал спокойно и ровно, но я готова была поклясться, что дракон довольно скалится.
Я глубоко вздохнула, силясь взять себя в руки, и сосредоточилась на девочках. Те молча стояли напротив, таращась на найдёныша в искреннем изумлении, едва ли не открыв рот.