Завещание фараона
Шрифт:
Крестьянка облизнула вмиг пересохшие губы.
— Как не сказать? Скажи, господин мой. Кто ж это так прогневил наших милостивых владык, что гонец аж в бурю скакал?..
Вельможа чуть слышно хмыкнул.
— Пресветлая.
— Царевна?.. — ахнула Катути. — Родная сестра?.. Да как же это так могло случиться?..
Агниппа невольно отступила на шаг и отвернулась. На глаза навернулись слёзы. Воистину, родная сестра травит её, как дикого зверя!
— Да, сама пресветлая. Говорят, она и её советник замыслили заговор против нашего божественного
— А как же не схватить? — покачала головой женщина. — И так простым людям несладко живётся, а тут ежели ещё б и смута началась… Ох, сохрани Исида! Так как же эти злоумышленники выглядят, господин мой?
— Царевне восемнадцать лет, и она несказанно красива. Вторая красавица Египта, что тут скажешь!..
— А кто ж первая? — простодушно перебила Катути.
Вельможа не сумел сдержать улыбки от такой наивности.
— Всем известно, что первой по уму и по красоте, добрейшей и милосерднейшей является царственная дочь Ра, солнцеподобная Нефертити.
— Ах, ну да, ну да… — невольно смутилась крестьянка. — Так, значит, пресветлая красива. И всё?..
— У неё рыжие волосы, как у всякого отродья Сетха. Видимо, неспроста ей пришли в голову тёмные замыслы! Да… Рыжие волосы, белая кожа и чёрные глаза. Как такую не заметить? Но, скорее всего, девчонка переоденется.
— Рыжие волосы и белая кожа?.. — поразилась Катути. — Воистину, неисчислимы чудеса богов!
— Ничего чудесного тут нет, — пожал плечами мужчина. — По матери она эллинка, вот и похожа на дочь моря.
— Да никогда в жизни я эллинов не видала… — задумчиво поскребла в затылке Катути. — Но рыжие волосы сразу замечу, не сомневайся, господин мой!
Военный криво усмехнулся, скользнув взглядом по замершей чуть поодаль Агниппе. Та стояла под деревом, не смея поднять голову, и делала вид, что её крайне заинтересовало что-то на стволе. Солнце переливалось на её пышных рыжих волосах.
— А при ней мужчина лет пятидесяти, — как ни в чём не бывало, продолжал вельможа. — Её советник и воспитатель. Его легко опознать: шрам у него на виске.
— А-га… — задумчиво протянула Катути, прищурившись.
— Зовут этого человека Мена. Имя царевны, наверное, ты знаешь — Агниппа. Если увидишь вдруг кого похожего, скажи.
— А подумай ты… — восхищённо протянула женщина. — Страсти такие делаются на свете, а мы тут в глуши и не знаем ничего! Ой, спасибо, надоумил, господин мой! Век не забуду! Это ж столько золота за них обещают… Сколько ж я вешу, интересно? Это ж можно и дом новый, и от податей откупиться, и лошадку, и корову, и птиц, и поле прикупить… Можно…
— Да, — перебил её военный, тая усмешку в мягком голосе. — Да, Катути. Можно и дом… в Ниуте купить. С прислугой.
— Эвона хватил, господин мой, с прислугой! — отмахнулась крестьянка. — Чем я их кормить-то стану?.. Почитай, на городской дом все денежки и уйдут. Нет, мне б чего попроще, попривычнее. В деревне домик справный, хозяйство… И сыну, глядишь, непутёвому, на жизнь останется.
— Дело твоё, Катути, — улыбнулся мужчина. — Останется и на дом, и на корову, и от податей откупиться… пожизненно. Так, значит, не видела ты этих людей?
Катути в негодовании даже глазами сверкнула.
— Шутить изволишь, господин мой? Если бы я видела, разве ж не сказала б за такую-то награду?! Расспросить, что ли, моих постояльцев-то? — пробурчала она себе под нос. — Только так, чтобы они сами не догадались… Ведь это и дом, и корову, и…
— Ну, значит, не видела, — нетерпеливо прервал её собеседник. — Что ж, очень жаль. Прощай!
Он насмешливо взглянул на белую, как мрамор, Агниппу и пустил коня в галоп.
Катути, прищурившись, проводила его долгим взглядом из-под ладони и, резко развернувшись, почти бегом кинулась к Агниппе. Схватив её руку жёсткими холодными пальцами, она резко развернула девушку к себе.
Агниппа невольно вскрикнула и отшатнулась.
— Слышал ты?.. — с горящими глазами выпалила хозяйка. — Ты слышал? Столько золота, сколько сам весишь! Многим такие деньги и во сне не пригрезятся! Что молчишь? Понимаешь?
Царевна осторожно выдохнула и попыталась высвободиться из цепкой хватки.
— Да. Это очень много, — мягко ответила она, едва сдерживая дрожь в голосе.
— А попадись они таким вот бедным людям, как я, думаешь, многие поразмыслят, выдать али нет? Вот мне бы они попались, как думаешь? Смогла ли бы я корову, скажем, купить? Себе на достойное погребение что оставить да сыну на жизнь, чтобы людям не стыдно было в глаза глядеть?
От страха Агниппа не знала, что сказать. Не заплакать! Только бы не заплакать! Что подумает эта крестьянка?
— Да… — презирая себя за то, что голос срывается, пролепетала беглянка. — На такие деньги многое можно… купить!
И Катути отпустила её.
Она положила сухонькую ладошку на плечо девушки и ласково глянула в глаза.
— Вот и думай наперёд, госпожа моя. Эх, сердце доброе да чистое, вот и меряешь всех по себе… Сама по жёрдочке ходишь, а туда же — бедную тётю спасать! — Катути невесело покачала головой. — Видела, как этот коршун глянул на тебя? Видела?.. Опасный он человек, девочка.
— Я… — начала было ошеломлённая царевна.
— А ты и не говори ничего. Времени мало. Знаешь, куда он поскакал? Так я тебе скажу. За стражей. За своими людьми. Бежать вам надо, да поскорее! И лошади вам тут не помогут.
— Но…
— Молчи, девочка, молчи! Вот что, дам я вам лодку. До самого моря на ней справно доберётесь, и никаким шпионам глаза мозолить не будете!
— А как же ты, Катути?.. — еле смогла вымолвить девушка. — Они же накажут тебя!
— За что, помилуй светлый Гор? — лукаво ухмыльнулась женщина. — За то, что я путешественникам лодку отдала в обмен на двух прекрасных коней?.. Так сделка выгодная, что ж тут подозрительного? А дурочкой я исправно умею прикидываться!