Завещание обжоры
Шрифт:
– Нечего было и сомневаться, Гай, – сказала Натали.
Гай закрыл глаза и стал устало тереть лоб.
– Никто не должен сомневаться во Фридрихе Андрее! Я вот, например, совершенно не сомневаюсь, – Вольф поправил свой шейный платок. – Я готов даже спорить с кем угодно на какую угодно сумму, что картины отойдут галерее.
– Решил подзаработать на пари, Вольф? – улыбнулся в тридцать два зуба Иржи.
– «Я завещаю также все рестораны сети «Еда от де Шая», расположенные по всей Северной Тонге, исключая ресторан «Оливия»,
Оливия взвизгнула с набитым ртом и неразборчиво сказала что-то радостное.
– Что? – переспросил Алексей.
Но Иржи только махнул на него рукой, мол, не обращай внимания.
– «Ресторан «Оливия», находящийся на Гегель-штрассе, пятнадцать, с кухней и погребом, я завещаю своей дочери, госпоже Оливии Бедржих, пусть съест его хоть целиком!»
Оливия возвела глаза к потолку, сложила молитвенно руки и прошептала:
– Спасибо, папочка!
– Там так и написано? – удивилась Натали. – «Пусть съест целиком»?
Елизавета кивнула.
– Странная какая-то формулировка. Не очень… как это… юридическая…
– По нашим законам, – пояснила Елизавета, – такие формулировки допускаются в завещаниях. При толковании смысла они просто игнорируются.
Натали пожала плечами и сделала Елизавете знак, позволяющий продолжать.
– Госпожа Мария, надо поесть, – успела вставить Шур а. – Вот рагу. Там постное масло. Ничего животного.
– Спасибо, Шура. А вы почему не едите? Стесняетесь?
– Нет, ну, что вы, госпожа Мария! Я просто напробовалась, пока готовила!
– «Я завещаю пятьсот тысяч тнгеро наличными своему сыну, падре Алексею де Шаю и пятьсот тысяч тнгеро его жене, госпоже Марии де Шай с тем, чтобы они распоряжались этими деньгами по их усмотрению».
– Целый миллион! – Алексей не сумел сдержать ликования, но тут же взял себя в руки, пояснил: – В конце жизни он все-таки подумал о страждущих…
– Он подумал о тебе, своём сыне, – Иржи смотрел на священника с жалостью. – Вряд ли он был бы очень доволен, если б узнал, что ты собираешься раздать миллион бедным.
– Он знал. Я от него не скрывал. Выпью, пожалуй, красного вина. Машенька, хочешь?
Мария, преданно улыбнувшись, кивнула.
– «Я завещаю концертный зал «Гайдн», расположенный на Ганди-плаза, один, с рестораном и баром, своему зятю, господину Иржи Бедржиху, чтобы ему было, где давать концерты».
– Ах, какая приятная неожиданность! – воскликнул Иржи, копируя интонации Алексея. – В конце жизни господин де Шай понял, что музыка в его семье никому на хрен не нужна! Ну, кроме меня… Выпью, пожалуй, водки! (Оливии) Будешь?
Оливия, смеясь и жуя, отказалась от водки жестами: рот у неё, как всегда, был занят.
– Шут и дурак! – не выдержал Алексей.
Иржи показал Алексею рожу.
– Это одно и то же, – автоматически прокомментировал Вольф. Он напряжённо вслушивался в то, что читала его жена.
– «Я завещаю охотничий дом, расположенный на Гендель-стрит, двадцать семь, с садом, огородом, погребом и всеми прилегающими территориями, в равных долях моим верным друзьям и служащим господам Рейнальдо Халкомед'yса и Шуре Халкомед'yса. Спасибо, друзья!»
– Святой человек! Святой! – Шура была растрогана.
– Не преувеличивайте, – осадила её Натали.
– «Я завещаю кондитерскую фабрику, расположенную на авеню Рагно, шестьдесят, многолетнему другу семьи, нотариусу, госпоже Елизавете Вульф, пусть обогащается на сладостях, её кислое лицо нуждается в этом!»
– А вот это бестактно, – оценил Иржи. – Хотя и в духе Фридриха Андрея!
– Могла бы этого и не читать, – тихо сказал жене Вольф.
– Нет, – со странной интонацией, внезапно дрогнувшим голосом ответила Елизавета, – я должна прочесть всё. «Свою коллекцию картин, так называемых, «малых голландцев де Шая» я завещаю искусствоведу, другу семьи и просто душевному человеку, господину Вольфу Вульфу. Пусть поступает с ней, как ему заблагорассудится: пусть отдаст в Национальную Галерею, продаст или оставит себе».
– Я был уверен! – Вольф вскочил. – Это народное достояние!
– Есть варианты, господин Вульф. Есть варианты…
Вольф с большим достоинством взглянул на Иржи:
– Как я не сомневался в господине де Шае, так и вы можете не сомневаться во мне! Всё до последней картины отправится в Национальную Галерею!
– Доходов от Лизиной фабрики хватит и на двоих, – Оливия специально подначивала Вольфа, очень ей нравилось, как смешно сердился этот кругленький, пухленький, слегка жантильный искусствоведик.
– Если ты станешь нашим постоянным клиентом!
Оливия залилась смехом и похлопала Вольфу в ладоши: оценила шутку. Иржи улыбнулся жене:
– О! Уже «нашим»! Быстро!
Вольф отвернулся, презирая чету Бедржих.
– «При составлении и удостоверении настоящего завещания присутствует по просьбе завещателя в качестве свидетеля господин Рейнальдо Халкомедуса. В его обязанности будет входить исполнение и контроль над осуществлением дополнительного условия данного завещания».
Шура удивлённо взглянула на Рейнальдо:
– Ты там присутствовал, Нальдо? Почему? И почему молчал?
– Меня попросил господин Фридрих Андрей.
– Не знал, что вы были так близки с отцом, Рейнальдо, – с неудовольствием произнёс Алексей.
– Поверьте, эта обязанность – не слишком приятна…
– Нет, какой же все-таки благородный, добрый человек был Фридрих Андрей де Шай! – Вольф снова рассматривал картины, которые, как он теперь уже был уверен, займут своё достойное место в галерее. – Ведь, как я понимаю, все мы получили, что хотели, верно?