Завещание предков
Шрифт:
— Всё. Пей вот.
Автоматом пил варево и тут же повалился в сон.
Теплый ветер ласкал лицо и колыхал траву. Я отмахнул в сторону колосок, почесал щёку и открыл глаза. Рядом увидел девушку с большим венком на голове, она улыбаясь и смотрела на меня. Я открыл рот и…
Девушка быстро присела и закрыла его ладонью. Шепнула:
— Тсс. Молчи.
И сняла с себя всё.
Богиня!
Я думал у меня сил нет. Угу. Ещё как есть. Кажется, у него силы есть всегда. Сказалось долгое воздержание и рубаха встопорщилась в районе паха. Девушка улыбнулась и
Вот это сон! Или не сон? Может ли во сне так пахнуть цветами?
От наших движений этот запах усилился и к нему прибавился запах полыни. Если это сон, то пусть он никогда не закончится.
Проснулся и долго лежал, вспоминая сон. Потягиваясь, задел что-то. Посмотрел. Венок. Значит, это было. Было по-настоящему.
Здорово!
Мысль, промелькнувшая в сознании, заставила меня подскочить.
Ё-моё!
Ведь женщин, кроме старушки Мяги, я больше не видел. Вот, млять! Ну, бабуся! А ведь во сне выглядела на двадцать лет. То-то молчала и говорить не давала. Это чтобы по голосу не узнал? Точно, Яга.
А что это я такой бодрый? Неужели эта, блин, терапия подействовала? Сижу и прекрасно себя чувствую. Руки слушаются нормально. Голова? Голова не болит, только чуть кружится и подташнивает. Ну, это понятно от чего. Лежал долго, и пожрать надо. Спрыгнул с лежанки и расправил рубаху. Ну и покрой. В этой рубахе я как привидение. Где же мои вещи? Заглянул под лежанку. Пусто. Ладно, посмотрим снаружи. Переждал лёгкое головокружение и двинулся к двери.
Снаружи меня ждал чудный вид. Напротив входа в дом простирался залив реки. По берегам, над рекой, нависали мощные и древние дубы. Высокие кроны их не касались друг друга. Подлеска практически не было. Ни дать, ни взять парк, а не лес. От дома почти к самой реке выстелена дорожка из ошкуренных осиновых брёвнышек. На помосте девушка из сна полощет бельё. Или старушка ещё не перекинулась в свой настоящий вид? Я сделал несколько шагов и обернулся. Нет, у избушки куриных ног не было. Только это ничего не говорит. Я присел на ступень и стал смотреть на девушку.
— Здравствуй, молодец.
Из-за дома вышла Мяга, несущая в руках глиняный кувшин.
— Проснулся? И как себя чувствуешь?
Я покосился на девушку и ответил:
— Спасибо, хорошо.
Старушка протянула мне кувшин и сказала:
— Вот испей.
Я взял и подозрительно посмотрел в него.
— А я не усну после него?
Мяга засмеялась.
— Нет, нерождённый. Это просто квас. А до этого ты пил отвар целебный. И спал после него.
Квас шипел и бодрил, как кофе.
— Спасибо. А почему ты меня нерождённым называешь?
Старушка хитро посмотрела на меня и улыбнулась:
— А ты сам ответ знаешь. Я ведь ведунья и слышу лес. Кстати, знаю местного лешего.
— Понятно. А как я сюда попал?
Старушка забрала кувшин и пошла за дом. На ходу обернулась и сказала:
— Матвей свет Власович привёз.
Я вскочил и бросился за ней.
— А он-то где?
Мяга поставила кувшин
— Он к отрокам своим отъехал. Обещался сегодня вернуться. Кстати, вот и он.
Всадник соскочил с коня и, повернувшись, замер.
— Не может быть! — Он быстро подошел и обнял. — Как же так? День назад ты ещё полумёртвым лежал, а теперь… это чудо!
Я помотал головой.
— Это не чудо. Меня от смерти спасла Баба Мяга.
Раздался голос старушки:
— Не меня надо благодарить, а Ладу, мою названную внучку. И древо, что силу такую тебе дало, нерожденный.
Потом улыбнулась Кубину:
— Здрав будь, Матвей свет Власович.
Он поздоровался с Мягой.
Я посмотрел в глаза Кубину. Спросил тихо:
— Власыч, кто ещё живой?
— Мало ратников осталось из наших двух сотен. — Вздохнул дед Матвей. — Десятка не наберётся, и то все раненые. Только братья Варнавины без единой царапины. Да отроки все уцелели.
— А Демьян?
Кубин чуть улыбнулся:
— Этот молодец жив и здоров. Всё рвался сюда. Только я его урезонил — стал над отроками, командуй ими. Пойдём, я подробней тебе расскажу.
Я наклонился ближе к Кубину и прошептал:
— Как получилось, что ты, крещёный, меня, тоже крещёного, к язычнице привёз? А вера? Что-то не похоже на тебя, Власыч.
Кубин открыл рот, чтоб ответить, но у Мяги, наверно, был чуткий слух, и она, что-то мешая в бурлящем котелке, сказала:
— А его ко мне тоже язвлёным привозили. Много раз на ноги его поднимала. Вот и привёз тебя ко мне. А вера тут не при чём. Садитесь, бояре. Сейчас снедать будем.
Мяга окрикнула проходящую мимо девушку, несущую бельё:
— Ладушка, как управишься, подходи, поможешь.
Потом повернулась к нам. Посмотрела на меня и сказала:
— Послушай, что я тебе скажу, нерождённый. Все мы от одного создателя. Только сам люд разный. И вера у каждого разная. Но не в этом главное. Главное, какая она, эта вера. Чистая ли? И сколько её? Что есть человек? Сосуд. Что него влито, то и будет. — Мага помешала варево, подчерпнула немного и, подув, попробовала. — Только по-разному в нем всё варится. Но одной веры мало. Вера без любви слаба. Мой совет тебе, нерождённый. Делай всё с любовью. Даже с врагом сражайся с любовью. Не давай заменить в себе любовь на ненависть. Ненависть разрушает. Любовь созидает. Пусть будет ярость, но никак не ненависть. Помни об этом.
И, улыбнувшись, добавила:
— А переоделся бы ты, боярин. В исподнем не след трапезничать.
Эк, как она меня. А и правда, одёжа неподходящая.
— А где мои вещи?
— У меня.
Кубин вскочил и побежал к коню. Вернулся, неся сумы.
— То, что на тебе было, только на тряпки и годится. Я в сумы глянул, тут есть что надеть. Кстати, бронь твою вычистили и починили. Она тоже тут.
Когда я переоделся и вышел из дома, стол уже был собран. Ждали меня.
— Ну, вот. Другое дело. Проходи и садись. — Мяга показала на лавку.