Завещание рождественской утки
Шрифт:
– Темный, волосатый, огромный, очень страшный, – зачастила Филиппова.
– Дорогая, косолапые в районе Москвы не водятся, – развеселилась Людмила, у которой неожиданно прошли и злость, и обида.
– Может, он из цирка сбежал? – неуверенно предположила Вера. – Или его кто-то в качестве домашнего любимца держит.
– Медведя? – давилась смехом Люся. – Ага, он такой милый, прямо чихуахуа или пуделек. Ничего лучше не придумала?
– Перестань, – захныкала Филиппова. – Понимаешь, я пошла в туалет, потом захотела попить, спустилась в кухню. Свет зажигать не стала, налила себе стакан минералки, подошла к окну. Стою и думаю: какая некрасивая зима – снег не сыплет, грязь кругом, тепло… И тут! Прямо к стеклу прижалась медвежья морда. Страшенная! Волосатая! Клыки наружу! Вся в крови! И он так вонял!!!
– Дорогая, остановись, – попросила Людмила. – Почему ты ночью в декабре оставляешь открытые окна?
– Все заперто, – возразила Вера. – Я двери проверила, когда первый шок прошел.
– Тогда каким образом ты почуяла мерзкий запах от зверя? – захихикала Коткина.
– Не знаю, – растерялась бывшая возлюбленная. – Глянула на его отвратительные зубы и смрад унюхала.
– Прикольно, – протянула Коткина.
– Ты же сейчас приедешь? – с надеждой в голосе поинтересовалась Вера.
– Нет, – отрезала Коткина. – Позвони одному из своих мужиков.
– У меня никого нет, – пожаловалась собеседница. – Я здесь совсем одна и умираю от страха.
– Съезди к метро и сними кого-нибудь, тебе не привыкать, – ехидно посоветовала Коткина и отключилась.
В шесть утра, когда Люся принимала душ, снова раздался звонок от Веры.
– Он хочет меня убить… пришел за мной… так долго ждал… – бормотала Филиппова.
– Кто? – сердито осведомилась Коткина.
– Медведь, – прошептала Вера. – На дорожке лежала записка… от него… он написал… Я вышла, как всегда, в пять сорок пять на пробежку… открытка лежит в грязи под окном…
– Медведь? – хмыкнула Люся. – Ну и ну! Может, пригласить Топтыгина в издательство как автора? Нехай он нам роман про свою сексуальную жизнь с лисой наваляет. Я его отредактирую, ты распиаришь. Гарантированно бестселлер получится.
– Ты мне не веришь, – захныкала Филиппова.
– Дорогая, мало найдется на свете людей, которые примут всерьез подобный рассказ, – ехидно проговорила Людмила. – И я плохо представляю, каким образом Михайло Потапович держал в лапе ручку. Увы, логическое мышление, свойственное каждому профессиональному редактору, мешает мне ужаснуться услышанной истории. Потому что вопросы появляются. Например, где Топтыгин раздобыл бумагу? Навряд ли купил в магазине, а?
– Записка напечатана на принтере, – пояснила Вера.
– Ну, это меняет дело, – продолжала дурачиться Коткина, – вопрос снят. Ведь сейчас в каждой берлоге стоит компьютер.
– Его видели Гуляевы! – закричала Вера. – Можешь у них спросить!
– У кого? – уточнила Люся.
– Мои соседи, которые живут через дорогу, – устало пояснила бывшая любовница. – Они вчера вечером приехали домашние консервы забирать, остались ночевать. Я в окно видела, как темная фигура от моего окна отбежала и к их участку кинулась. У Гуляевых сразу свет вспыхнул. У них собака есть, и она, наверное, дикого зверя почуяла, залаяла, хозяев разбудила. Медведь мне письмо принес.
– От кого? – заржала Коткина. – От Лисы Патрикеевны? Зайки-побегайки? Мышки-норушки?
– Да нет же, от него, от Андрея! – воскликнула Вера. – Помнишь, я говорила о нем? Я знаю, он умер. Но… Вдруг нет и в Интернете ошибка? Он меня ненавидел, он…
Филиппова замолчала.
– Все, пока, – начала прощаться Людмила, – я на работу опаздываю. И тебе пора выезжать.
– Remember [7] … пятнадцатое декабря… десять часов утра… – прошептала главная пиарщица «Элефанта».
7
Помни (англ.).
– Это что такое? – не поняла Коткина, собравшаяся повесить трубку.
– Это я записку прочитала, – сдавленно ответила Вера. – «Remember. Пятнадцатое декабря, десять утра». Люся, пожалуйста, давай сегодня проведем вечер вместе! И ночь тоже. Я… я… в панике…
– Ну ваще! – перешла на сленг подростков Коткина. – Ай да Мишутка! Он, оказывается, еще и англицкой мовой владеет!
Глава 23
Людмила, распрекрасно знавшая, что Вера всегда добивается своего и считает, что победа должна быть достигнута любой ценой, ни на йоту не поверила ей. Коткина полагала, что раскусила задумку бывшей любовницы. Той непонятно зачем понадобился ее визит в коттедж, вот она и устроила дешевый спектакль: ночью и утром старательно изображала страх, переходящий в ужас, пыталась разволновать Люсю, заманить ее к себе. Вот только непонятно оставалось: по какой причине пиарщица так усиленно зазывает бывшую любовницу?
Коткина твердо решила не поддаваться на провокацию, сказала себе: «Все, больше не думаю о дуре». Однако мысли о Вере никак не испарялись из головы. Сев в машину, Люся вдруг подумала: Филиппова подлый, но очень умный человек. Могла ведь придумать нечто реальное, например сказать, что упала во дворе и сломала ногу. Как бы ни относилась теперь Коткина к Вере, она, услышав это, мигом бросилась бы в коттедж. Бывают ситуации, когда нужно помочь даже злейшему врагу. Филиппова это прекрасно понимает и тем не менее плела чушь про медведя. Согласитесь, глупее и не придумаешь.
Вы поверите человеку, который говорит о визите к ней на огонек топтыгина? Хорошо, пусть медведь реальность, удрал из цирка, частного зоопарка или от сумасшедшего хозяина, который вместо комнатной собачки держит дома лесного зверя. Но как воспринимать рассказ Филипповой о записке? Мало того, что косолапый воспользовался компьютером, так он еще и владеет английским! Или кто-то дал мишутке послание и приказал доставить его Вере? Но топтыгин-почтальон тоже из области фантастики!
Чем дольше Людмила размышляла о звонках Филипповой, тем больше злилась. Что задумала Верка? Какую очередную гадость готовит?
Свернув на третье транспортное кольцо, она вдруг сообразила: все дело в лекарстве. У Веры постоянно болит голова, она регулярно глотает всякие таблетки, увеличивает дозу, ищет новые средства, и если увидит в аптеке неизвестный ей анальгетик, непременно купит. Что, если Филиппова обожралась на ночь каким-то медикаментом и он оказал на нее наркотическое действие? Вот тогда на все вопросы про медведя есть один достойный ответ: Вера находится под воздействием препарата, у нее глюки…
Коткина прервала рассказ, пару секунд сидела молча, потом пробормотала: