Завещаю вам жизнь.
Шрифт:
Это был сигнал опасности.
Еще смутный, но сигнал. И фон Топпенау принял его.
Почему-то торопясь, он открыл дверь в кабинет.
И здесь давно не проветривали.
А на столе лежал тонкий слой серой пыли.
«Откуда в запертых комнатах появляется пыль?» — рассеянно подумал фон Топпенау.
Он зачем-то сел за стол и попробовал ящики стола. Ящики были закрыты.
«Надо вызвать кого-нибудь и узнать, где Штраух*, решил Топпенау, но ему помешал швейцар. Старик дотащился
— Куда поставить чемоданы, ваше сиятельство? — отдуваясь, спросил он.
— Поставьте у двери, — сказал Топпенау. — Нет, нет, не в приемной. Занесите сюда... И ступайте, Фридрих..
Да, подождите... Вот. Выпейте за мое здоровье
— Покорно благодарю, — поклонился красный и потный от натуги швейцар.
— Надеюсь, хорошо съездили ваше сиятельство?
— Да, да, — сказал Топпенау. — Ступайте-
Он почти вытолкал словоохотливого старика. Закрыл за ним дверь. Увидел чемоданы. Поднял, чтобы отнести в угол кабинета, но на половине пути опустил. «Надо вызвать кого-нибудь!
– подумал он опять.
А с чемоданами...»
Чемоданы так и остались стоять на ковре между дверью и столом.
— Доктор Вернер?
– спросил он, когда по телефону ответили.
— Да, это я... Зайдите, пожалуйста.
Доктор Вернер появился, словно чертик из коробочки Белесые глаза доктора смотрели на графа с такой жадностью, словно увидели чудо.
— Проходите, Вернер, — раздраженно сказал Топпенау. — Не торчите на пороге... Что за беспорядки у вас здесь? Фрейлейн Штраух отсутствует, кабинет не прибран... Она больна?
Вернер осторожно обошел чемоданы, вытянул тощую шею, его глаза побелели еще больше.
— Разве вы не знаете? — заговорщическим шепотом спросил Вернер.
— Чего я не знаю? — хотел крикнуть, но не крикнул, а неожиданно тихо, осипнув, спросил граф. — О чем вы, Вернер?
— Ваша секретарша, граф- Я имею в виду фрейлейн Штраух... И доктора Гауфа...
— Что с ними? — роясь по карманам, вытаскивая и снова пряча сигареты и спички, делая вид, будто ищет нечто очень важное, спросил Топпенау. Он даже нашел силы улыбнуться. — Заболели оба?
Вернер почти касался лица графа своим желтоватым лицом.
— Арестованы как государственные преступники, прошептал Вернер, и фон Топпенау почувствовал дурной запах изо рта доктора. Разве вас не известили
— Меня?.. Ах, не известили?.. Да, я впервые- это возможно!
— Уже третья неделя! шептал Вернер. сотрудники предупреждены, чтобы не болтать- Такая новость, господин граф!
— Я ничего не знал! — в отчаянии сказал фон Топпенау — Я совсем ничего не знал!
Получалось, что он жалуется Вернеру на чью-то несправедливость, это унижало, но фон Топпенау не мог остановиться.
— Меня обязаны были известить! бормотал он -Я буду жаловаться! Мне не остается ничего другого-
— Господин граф, успокойтесь! — прошептал Вернер. — Мы понимаем, какой это удар...
— Я не допущу! — внезапно выкрикнул фон Топпенау. — Вы слышите, Вернер? Я не допущу! Так и передайте... Идите.
Подчиняясь жгучей потребности что-то делать, что-то немедленно предпринять, фон Топпенау выбежал из-за стола и чуть не споткнулся о чемоданы. Тогда он заметил, что Вернер стоит с открытым ртом и следит за ним как за чарованный.
— Идите! — распорядился фон Топпенау. — Я все выясню. Мне должны будут объяснить!.. Тогда я скажу всем. Идите же, Вернер! Чего вы ждете? Идите и работайте!
Но едва за Вернером затворилась дверь, Топпенау бессильно опустился на чемоданы.
Тревога была так велика, что он даже не подумал, как глядит в эту минуту.
Он вообще не мог ни о чем думать.Одно слово сверлило мозг: «Конец».
В кабинет кто-то вошел.-фон Тоиненау понимал: надо встать, но встать не мог вместо этого он опять стал рыться в карманах.
Только сейчас понял.
— А, Реннер... — пролепетал он — я с дороги... Как видите, устал?-
Реннер о чем-то спросил, но граф не расслышал. Он пытался закурить, но спички ломались в прыгающих пальцах.
— Такой ужас... — услышал фон Топпенау собственный голос. — Вы знаете, арестована Инга- Мой секретарь. И доктор Гауф.
Спички ломались.
Реннер щелкнул зажигалкой.
Фон Топпенау жадно прикурил, хотя с трудом удерживал сигарету.
— Вам надо уехать домой, — властно сказал Реннер. — Вы плохо выглядите. Поезжайте домой и вызовите врача.
Фон Топпенау отрицательно покачал головой.
— Я должен... — проговорил он. — От меня ждут-Прежде всего — выяснить...
— Вы ничего не выясните, — твердо сказал Реннер.
– Поезжайте домой. И не придавайте факту ареста секретарши слишком большого значения. Какое она имеет к вам отношение? Она не имеет к вам никакого отношения!
Властный голос Реннера гипнотизировал. Но если бы Реннер знал, какое отношение в действительности имеет к фон Топпенау его секретарь Инга Штраух!
— Да, да... — пробормотал фон Топпенау.
— Не вы один знали Ингу Штраух! — быстро продолжал Реннер. — Ее знали многие «поляки». Я тоже. Но меня то это не волнует! Значит, не должны волноваться и вы!
— Да, да...
— Конечно, все это неприятно, но не более того... Послушайте меня, поезжайте домой. Слышите?
— Да, да.
— Я ведь на минутку, — сказал Реннер. — Услышал, что вы вернулись, и заглянул. Спешу. Извините, что некстати... Держитесь бодрее, Эрих. Всего вам доброго!