Заветное Желание
Шрифт:
— Оставь! – отпрянула Анжи, сжимая Блэкмару еще сильнее. – Не смей ее трогать!
— Анжи! – ударил ее по лицу Блик и виновато спрятал руку. – Нам нужно уходить! Отпусти, говорю! Что ты в нее вцепилась?!
— Я не отдам ее! Вы не закуете ее ни в камень, ни в землю! Она не повторит участь Тирлэй! Не покинет меня! – Анжи снова уткнулась в волосы Блэкмары и, всхлипывая, добавила: – Я не оставлю ее одну. Не дам ей остыть. Слышишь? Я не позволю ей умереть!
— Она уже мертва! – закричал Блик, дернув ее за локоть.
— Нет! Неправда. Она
С горы гравия что-то торопливо сползло. Камни покатились к Блику, и он стал нервно бить Анжи по рукам. Она же твердила, что не оставит Блэкмару, как оставила Тирлэй, как бросила всех остальных, кто погиб по ее вине. Швец наотмашь ударил ее по лицу, чтобы привести в чувство. Она дернулась и посмотрела на него с ненавистью.
— Если бы ты вернулся за нами раньше, этого бы не случилось.
— Этого бы не случилось, если бы ты сумела ее защитить. С мечом и витисом...
Блик замолчал и, подобрав камень, метнул его в выползшего на берег змея. Тот, зашипев и распахнув пасть, увернулся и свалился в воду, образовав глубокую воронку.
— Нам нужно выбираться. Помоги мне, Правительница.
…Они плыли медленно и осторожно. Анжи сидела на лавочке и, покачиваясь, смотрела на мутный шар фонаря. Ей досаждал этот белый цвет, эта идеальная форма. Для нее он стал символом хаоса, смерти Блэкмары, падения замка Трюэлле. Столько людей погибло! И за все случившееся ответственность легла на Правительницу. Все с самого начала пошло не так. Если бы она не настояла ехать через Окаянный Край, то не сгинули бы ее спутники, а соответственно, не пришлось бы останавливаться в этих владениях и натравливать на них завоевателей. Блик прав. Хотя бы одну Блэкмару она могла спасти...
Анжи держалась за бортики и видела краем глаза длинные ноги покойницы, с безумной надеждой ожидая, что та очнется. Упорно молила, чтобы смерть отказалась хотя бы от нее.
Блик с трудом справился с течением и подвел лодку к берегу. Там с еще одним фонарем сидели Дым, Турнен и Силья. Увидев, как Блик вытаскивает Блэкмару, Силья отчаянно замотала головой. Турнен с трудом поднялся, зажимая плечо, и, прихрамывая, подошел.
— Что произошло? – всхлипнула Силья, глядя на Турнена, склонившегося над телом матери. – Как это случилось?
— Не знаю, я опоздал. – Блик оглянулся на Анжи. Она все еще сидела в лодке и разглядывала окровавленные руки. – Когда я приплыл, госпожа уже была мертва.
— Проклятье! – прохрипела Силья и шмыгнула носом. – Она была такой славной. Я много лет провела с ней рядом.
Силья мелкими шажками подошла к теребимому течением челночку и присела на корточки, с сочувствием поглядывая на Анжи.
— Мне жаль, – сказала она, погладив ее по плечу. – Мы не смогли придти вам на помощь. Лодка перевернулась. Змей чуть не утопил Турнена, а я воды нахлебалась. Я плавать не умею. Прости.
— Оставь меня, – ответила Анжи и, поджав ноги, ткнулась носом в мокрое колено.
— Нужно уходить. О! Слышишь? Трюэлле рушится. Подземелье
Словно на ее возглас откликнулось зловещее грохотание.
Все вновь сели в лодки. Из темноты выплыла железная решетка, преградившая путь. Силья растерянно посмотрела на Турнена, но тот, прижавшись боком к преграде, потянулся к заржавевшему рычагу и повернул его. Решетка со скрипом поднялась, и лодки понесло дальше. Пространство раздвинулось и, виляя между островерхими глыбами, они поплыли к свету.
Лодка выбралась из-под нависшего над озером утеса, заросшего травой и стройными деревьями. Даже не верилось, что удалось уйти из этого холодного, кишащего тварями подземелья!
День близился к вечеру, и солнце незаметно клонилось к прозрачным треугольным скалам, окутанным легкой дымкой. Проходящие сквозь них косые лучи превращались в наземную радугу, отражающуюся в воде цветными, дышащими прохладой полукольцами.
Блик решил подойти к ближнему берегу, но помедлил, увидев плывущие под радужными мостами ладьи, пылающие темным золотом.
— Это же Гардэи! – щурясь и моргая, привыкая после мрака к яркому свету, воскликнула Силья. – Я больше не могу!
Высокие девушки в тонких розовых одеяниях, олицетворяя собой самих богинь надменности, стояли в лодках и управляли ими без помощи весел. В ручьях рыжих волос, сплетенных с жемчужными нитями, белели костяные гребни. Одна синеглазая красавица с перламутровым ожерельем, обвившим шею в подобие воротника, держала на ладонях человеческий череп.
Блик не мог сдвинуть плот с места: окружающие их лодки создавали воронку, обернувшуюся ловушкой. Одна из Гардэй, с рыбьими скелетами, свисающими подвесками с ушей, подплыла ближе остальных и окинула взглядом спасшихся беглецов.
— Приветствуем вас, обитатели суши, – насмешливо сказала она, прищурив хризолитовые глаза, и обвела лоскутным рукавом озеро.
— И мы вас! – расплылся в сконфуженной улыбке Дым.
Анжи осмотрела окольцевавших их девушек, показавшихся одинаковыми. Но, судя по перламутровым глиптам, инталиям, монистам и костяным украшениям они стремились различаться. Несмотря на то, что Гардэи поклонялись водной стихии, они ничуть не походили на ундин, обитавших в реках и озерах царства короля Фаэтона. Разве что бездушный взгляд светлых глаз роднил их с рыбами.
Та, что завязала разговор, глянула на Блэкмару, лежавшую на дне свободной лодки. Анжи тоже посмотрела и, помотав головой, заплакала, вцепившись пальцами в челку.
— Владычица! – обратилась к кому-то одна из Гардэй. – Позволь мне проводить этих жителей суши в нашу обитель!
— Позволяю, – державшая на ладонях череп, в упор посмотрела на девушку и добавила: – Позаботься о наших гостях, как должно Гардэе.
Последняя фраза прозвучала как завуалированная угроза. Предупреждение относилось не только к угодившим в ловушку, но и к провожатой, которая была в ответе за сохранность добычи.