"Заветные" сочинения Ивана Баркова

Барков Иван Семенович

X

Зевес, сердитою биткою По лбам щелкавши кузнецов, Не бил с свирепостью такою, С какой он стал карать бойцов: Расквасивши иному маску, Зубов повыбрал целый ряд, Из губ пустив другому краску, Пехнул его в толпу назад, Сказал: — Мать в рот всех наебаюсь, Таким я говнам насмехаюсь!

XI

Не слон ети слониху хочет, Ногами бьет, с задору ржет, Не шмат его в пизде клокочет, Когда уж он впыхах ебет,— Бузник в жару тут стоя рвется, И глас его, как сонмов вод, В дыре Плутона раздается, И

смертных всех трепещет род. Голицы прочь, бешмет скидает, Дрожит, в сердцах отмстить желает.

XII

Сильнейшую узревши схватку И стену, где холоп пробил, Схватил с себя, взял в зубы шапку, По локти длани оголил, Вскричал, взревел он страшным зевом: — Небось, ребята, наши — стой! Земля подвиглась, горы с небом, Приял бурлак тут бодро в строй. Уже камзолы уступают, Уже брады поверх летают.

XIII

Пошел бузник тут, смежив вежды, Исчез от пыли свет в глазах, Летят клочки власов, одежды, Гремят щелки, тузы в боках. Как тучи с тучами сперлися, Огнем в друг друга мещут мрак, Как сильны вихри сорвалися, Валят древа, туманят зрак — Стеной на стену ударяют, Меж щек, сверх глав тычки летают.

XIV

О, бодрость, сила наших веков, Потомкам дивные дела! О, храбрость пьяных человеков, Вином скрепленные чресла. Когда б старик вас зрел с дубиной, Который чудовищ побил, Который бодрою елдиной Сто пизд, быв в люльке, проблудил, Предвидя сии перемены, Не лез бы в свет он из Алкмены.

XV

Бузник подобен Геркулесу, Вступил в размашку, начал пхать, И самому так ввек Зевесу Отнюдь мудом не раскачать. Кулак его везде летает, Крушит он зубы внутрь десен, Как гром, он уши поражает, Далече слышен вой и стон. Трепещет сердце, печень бьется, В портках с потылиц отдается.

XVI

Нашла коса на твердый камень, Нашел на доку дока тут, Блестит в глазах их ярость, пламень, Как страшны оба львы ревут, Хребты имеющи согбенны, Претвердо берцы утвердив, Как луки, мышцы напряженны, Стоят, взнося удар пытлив, Друг друга в силе искушают, Махнув вперед, назад ступают.

XVII

Недолго длилася размашка, Алешка двинул в жабры, в зоб, Но пестрая в ответ рубашка — Лизнул бузник Алешку в лоб. Исчезла бодрость вмиг, отвага, Как сноп упал, чуть жив лежит, В крови уста, а в жопе брага, Руда из ноздрь ручьем бежит, Скулистое лицо холопа Не стало рожа, стало жопа.

XVIII

На падшего бузник героя Других бросает, как ребят, Его не слышно стона, воя, Бугры на нем людей лежат. Громовой плешью так Юпитер, Прибив Гигантов, бросил в ад, Надвигнув Этну, юшку вытер — Бессилен встати Энцелад, Он тщетно силы собирает, Трясет плечми и тягость пхает.

XIX

Как ветр развеял тонки прахи, Исчез и дым, и дождь, и град, Прогнали пестрые рубахи Так в мах холопей и солдат. Хребты, затылки оголенны, Несут оне с собою страх, Фабричны вовсе разъяренны, Тузят

в тычки их вслед в размах. Меж стен открылось всюду поле, Бузник не зрит противных боле.

XX

С горы на красной колымаге Фетидин сын уж скачет вскок, Затем, что ночь провел в отваге, Фату развесил иль платок: Тем твердь и море помрачились. А он с великого стыду, Когда Диана заголилась, Ушел спать к матери в пизду. Тогда земля оделась тьмою, И тем конец пришел для бою.

XXI

Главу подъяв, разбиты нюни, Лежат в пыли, прибиты в пух, Точат холопы красны слюни, Возносят к небу жалкий дух. Фабричны славу торжествуют И бузника вокруг идут, Кровавы раны показуют, Победоносну песнь поют. Гласят врагов ступленно жало, Гулять восходят на кружало.

XXII

Уже гортани заревели И слышен стал бубенцев звук, Уже стаканы загремели И ходят сплошь из рук вокруг. Считают все свои трофеи, Который что в бою смахал, Уже пошли врасплох затеи, Иной плясать себя ломал. Как вдруг всё зданье потряслося, Вино и пиво разлилося.

XXIII

Не грозна туча, вред носивша, В ефир внезапно ворвалась, Не жирна влажность, огнь родивша, На землю вдруг с небес снеслась — Солдат то куча разъяренных, Сбежав с верхов кабацких вмах, Мечей взяв острых, обнаженных, Неся ефес в своих руках, Кричат; как тигры, устремившись: — Руби, коли, — в кабак вломившись.

XXIV

Тревога грозна, ум мятуща, Взмутила всем боязнь в сердцах. Бород толпа, сего не ждуща, Уже взнесла трусливо шаг, Как вдруг бузник, взывая смело, Кричит: — Постой, запоры дай! Взгорелась брань, настало дело. — Смотри, — вопит, — не выдавай! Засох мой рот, пришла отважность, В штанах я с страху слышу влажность.

I

Каким виденьем я смущен? В боязни дух и сердце ноет. Я зрю, ах! хуй в пизду впущен, Жена, стояща раком, стонет. Без слез слаба она терпеть Дыры трещащия раздранья, От толстой плеши попиранья Возносит глас: — Престань, о! еть

II

Не внемлет плач, не чует страх, Не зрит, что дух жены трепещет, Ярясь, ебет ее монах, Храпит, меж бедр мудами хлещет. Прекрепко движет меж лядвей, Изо рту пену испущает, Достать до почек ее чает, Чтоб всласть скончать труды свои.

III

Мертва почти жена лежит, Но плешь святого старца тамо, Он слезть, пришедши в жар, не мнит, Ебет еще ее упрямо, Главой махая с клобуком, Ревет как вол он разъяренный, Что еть телицу устремленный, Ничуть не слабшим елдаком.

IV

Едва души осталась часть В жене, смертельно заебенной, Святы отец, вкусивши сласть, Предстал с молитвой умиленной И, скверну с хуя счистя прочь, Жену десницей осеняет И так в смиреньи ей вещает: — Восстань духовна с миром, дочь!