Завод войны
Шрифт:
Трент подбежал к вторинцу, в клешнях которого покачивался человек — «моллюск» без ног и с глубокой затянувшейся раной на месте отсутствовавшего теперь кишечника.
— Подожди! Какого черта вы делаете?
Бсорол прощелкал что–то, и вторинец, неловко уронив ношу, поспешно попятился. Трент бросился к мужчине, перевернул его на спину и проверил маленький прикрепленный к груди монитор, а Бсорол, щелкнув еще пару раз, обрушил клешню на спину вторинца. Трент поморщился — даже от обычной в прадорском сообществе жестокости ему стало не по себе. Вторинец мрачно забулькал и удалился помогать собратьям с проводами.
— Что происходит?
— Приказ отца, — ответил первенец, махнув клешней в сторону куба на гравивозке.
— Кажется, я знаю, что это, — протянула Сепия.
— Какой приказ? — спросил Трент.
— Он хочет, чтобы они выжили, и мы должны подготовиться.
— К чему?
— Тебе нужно поговорить с Торвальдом Спиром — он сообщит подробности.
— Это ноль–морозилка, — сказала Сепия.
Бсорол слегка повернулся к ней:
— Ее мощности хватит на всех, после чего они отправятся в изолированные контейнеры с независимым охлаждением.
— Что? — переспросил Трент.
Теперь он узнал «штуку» — раньше–то он никогда не видел ее целиком. Государственные медики пользовались такими морозилками на некоторых госпитальных кораблях во время войны, когда не справлялись с потоком раненых и убитых. Трент, рожденный после войны, случалось, заглядывал в популярные военные виртуальности. Там–то он и видел, как пользуются такой ноль–морозилкой.
— Вы собираетесь их заморозить? — спросил он.
Процедура была опасной, тем более для столь серьезно травмированных людей. Тренту хотелось возразить, остановить прадоров, но идея отложить на время проблему, которую представляли собой люди — «моллюски», бесспорно, привлекала.
— Значит, Спир осведомлен лучше?
— Он объяснит, — подтвердил Бсорол, поворачиваясь к вторинцам.
Подключив ноль–морозилку к корабельным источникам питания, те собрались возле первенца.
— Это чадо проводит тебя к нему. — Бсорол указал на прадора, которому досталось от него за человека — «моллюска».
Трент надеялся, что вторинец слишком боится Бсорола и не решится на что–то скверное, но, кроме страха, пригодилась бы, пожалуй, и большая пушка. Рука сама потянулась к бедру, где когда–то висел пульсар. Интересно, относится ли эмпатия, которой его наградил Пенни Роял, к прадорам? Впрочем, долго гадать не пришлось. Его ведь передернуло, когда Бсорол ударил вторинца. Трент почувствовал его боль.
— Ты идешь? — спросил он Сепию.
— Собираешься навестить Спира?
Она казалась безразличной, но Трент догадывался, что это не так. Тогда, в клетке, она увидела в нем человека действия, привычного к насилию, союзника, в котором нуждалась. Возможно, у нее ненадолго даже появилась мысль узнать его поближе. Но Трент повел себя не так, как ожидала женщина, а уж когда она заметила, как он относится к Риик, то сама отдалилась. Однако, если они оказывались рядом со Спиром, воздух меж ними буквально искрился. Трент осознавал, что его прежняя сущность взревновала бы, хотя он и не претендовал на Сепию. Однако сейчас ему было плевать.
— Да. Спира.
— Угу, конечно.
Сепия мельком взглянула на вторинца, положив
— Идем. — Трент махнул рукой вторинцу.
Существо щелкнуло клешнями, потом проклацало что–то. Бсорол резко повернулся, снова шмякнул прадора по спине и что–то приказал ему. Вторинец съежился, забулькал и направился к выходу из Четвертого сектора. Пожалуй, Трент представлял содержание состоявшейся беседы. Вероятно, вторинец искал какого–то подтверждения тому, что этих людей действительно нельзя съесть, и Бсорол внес ясность.
— Как и большинство жителей Панцирь–сити, я всегда следила за новостями о недавно прибывших, — сказала Сепия, когда они шагали по одному из корабельных коридоров. — Если появлялась возможность, в сообщениях излагались даже краткие биографии. Ты был доверенным помощником Изабель Сатоми, опасным человеком, убийцей. Что же с тобой случилось?
Трент похолодел. «Кошечка» как будто прочитала его недавние мысли.
— Пенни Роял, — коротко ответил он.
— Что?
— Впрочем, есть вероятность, что черный ИИ ни при чем, — задумчиво продолжил он. — Меня передали Государству, а потом я попал в нежные объятья аналитического ИИ.
Трент моргнул. Глубоко похороненные воспоминания о кровавом шторме на миг вырвались на поверхность сознания.
— Возможно, меня изменил Брокл, аналитический ИИ. Но, уверен, это все же случилось раньше. Уверен, поиграл с моим разумом Пенни Роял.
— Ох… аналитический ИИ… Ты — преступник, которого Государство уже давно приговорило к смерти. Проклятье, как же ты выпутался?
Трент посмотрел на женщину:
— Меня просто отпустили. Все сложно, но, думаю, главной причиной послужило то, что сделал со мной Пенни Роял. Я больше не опасен.
— Этого недостаточно, смертный приговор не отменяют.
— Что ж, на Брокла надавили. — Он пожал плечами. — Политика.
Сепия кивнула. Она жила на Погосте, так что, в отличие от большинства граждан Государства, не доверяла непреложному правосудию ИИ. Те, кто хотя бы какое–то время провел вне Государства, начинали видеть под краской ржавчину и вскоре понимали, что не все там столь уж чисто и четко, как представляется.
— Так что же сделал Пенни Роял?
— Подарил мне сочувствие, или совесть, или обе эти способности, хотя я бы сказал, что одна следует из другой, — ответил Трент. — Я ощущаю боль, которую причиняю.
Они молча шагали за вторинцем, потом Сепия спросила:
— Ты жалеешь о перемене?
Трент уже собирался ответить: «Да, конечно», — но прикусил язык. Несомненно, обладание эмпатией ограничивало его способность действовать. Это было болезненно, это травмировало, но лишь потому, что жил он в мире, где боль и травмы считались делом обыденным. Однако сейчас перед ним открылись совершенно новые пути мышления, он будто вырос, стал более цельным. Вспоминая, каким он был, Трент видел ничтожного, ограниченного человека. Ранения прежней жизни, ее жестокость обрубили и выжгли его эмоции и мысли. Он видел человека, который никогда бы не почувствовал того, что он чувствует сейчас к Риик, но хорошо это или плохо, он пока не представлял.