Завод
Шрифт:
— Так. Что еще скажешь? А плащ-то, наверное, все же подержал. Измученный ребенок… — Павел старался придать голосу суховато-небрежный тон. И прислушивался: получилось ли? Нет. Раньше получалось лучше. Искренней. Надоело разыгрывать ревнивца. — Представляешь, какой-то гад станок мой сломал. Редуктор к чертовой бабушке полетел! — Павел присел на кривоногий пуфик. — Хорошо начало месяца, может, успеем наладить. — Он вздохнул. — Конечно, с такой дисциплиной… Кому не лень по цеху шастают.
— Четыре человека в бригаде, и проглядели? — Татьяна расчесывала длинные волосы.
— Три.
— Слава богу, хоть не урод, — иронически заметила Татьяна.
— Не урод, это точно, — с гордостью согласился Павел.
— Выбьется, вспомни себя в его возрасте.
— Себя?! — Павел задохнулся от обиды. — Тебе говорить? Даже Генке я очки вперед давал. Самые тонкие заказы получал.
— Зато Генка сейчас главный инженер. — Татьяна выговаривала слова медленно, ей хотелось позлить Павла. И причин-то особых не было, так, из озорства.
Не первый раз дебатировался вопрос, кто более удачливой судьбы человек: он, Павел, известная в городе личность, первоклассный мастер, или Генка Греков, обыкновенный главный инженер завода.
— Что же ты за него замуж не вышла? Ведь бегал он за тобой. — Павел уперся локтями в колени и положил подбородок на сцепленные пальцы.
— Дурой была.
Они ссорились не часто. И с каждым годом все ленивей, хорошо зная, что это пустое. Правда, было время, когда скандалы возникали чаще, и не раз после очередной ссоры Павел не приходил домой или Татьяна уходила ночевать к своей матери, в старую квартиру у Верхнего рынка. В таких случаях Павел с шести утра прятался в каком-нибудь подъезде, откуда виден был дом тещи, и выжидал. Лишь при появлении Татьяны он, успокоенный и повеселевший, шел на завод, а потом беззлобно упрекал жену, мол, неизвестно еще, где ты ночь провела.
Повод для ссор почти всегда был один: редко кто проходил мимо, чтобы не обернуться Татьяне вслед, вызывая бурное негодование Павла.
«Ты восточный деспот! — кричала ему Татьяна. — Тебе жить бы на необитаемом острове!»
«Но почему на меня никто глаза не пялит?» — допытывался Павел.
«Никому не интересно», — отвечала Татьяна.
«Просто я не даю повода», — наступал Павел.
«А ты дай повод. Посмотрим, кто его возьмет! — не унималась Татьяна. — Радоваться надо, что на твою жену обращают внимание, а не орать!»
Особенно натерпелся Павел после рождения Кирюши, когда Татьяна еще больше похорошела. Ей приходилось целыми днями гулять с сыном, а Павел не находил себе места: отпрашивался с работы, брал отгульные дни, предварительно нарабатывая вечерами сверхурочные. Он любил появляться неожиданно, из-за кустов, пугая молоденьких мам. Угомонился Павел лишь после того, как Кирюша подрос.
Приступы ревности превратились в тихое брюзжание. Да и скучно было бы без этого — привычка. И как ни странно, именно эта привычка и связывала их крепче всего между собой, заполняя пустоту, что возникала довольно часто, —
— А Шарик был в кафе? — спросил Павел. Так на заводе прозвали Всесвятского за его лысину.
— Нет, конечно, у него дела поважней. Хотят план увеличить.
— Склады приборами забили, теперь на крыше хранить будут. — Павел поднялся. — Директор завода называется! По шее крепко не били. И главный инженер тоже хорош…
— Тебя бы на их место. — Татьяна принялась аккуратно укладывать вещи Кирилла в шкафу.
— А, черт с ними!.. Мое дело маленькое. — Павел наблюдал, как ловко Татьяна складывала сорочку. У него так не получается, обязательно выпадают рукава.
— Маленькое, да удаленькое, — ответила Татьяна. — Кстати, сегодня у тебя был «судный день». Интересно?
— Интересно. — Павел усмехнулся. — Степанов из девятого цеха. Пьет. И молодой еще, главное. Я ему говорю: «Почему ты, Степанов, о себе не думаешь? Пришел на работу пьяный. А если травму получишь, кто отвечать будет?»
— А он что?
— «А ты, говорит, поработай в моей бригаде, не так запьешь. Небось к себе меня не взял. Своих только пристраиваешь». На Кирилла намекает.
Татьяна подобрала с пола оброненный галстук. И еще одна была сегодня удача: Всесвятский послал ее к главному инженеру с бумагами на подпись, а Грекова не оказалось на месте. Татьяна оставила бумаги секретарше. Действительно, день удач. Она избегала приходить к Грекову в кабинет и делала это лишь в самых крайних случаях, когда невозможно было отказать, а точнее, если с Аней что-то случалось. Деловые визиты к Грекову были исключительным правом Ани. Такие дни бывали для нее праздником.
— А Кирилл желтый надел? — Татьяна прикладывала галстуки один к одному, словно собирала букет.
— Я не обратил внимания. — Павел обиделся и умолк. Он старается, рассказывает, а она думает о какой-то чепухе.
Если запрокинуть голову и смотреть в небо, а затем обернуться вокруг самого себя, то кажется, звезды валятся друг на друга, как в игрушечном калейдоскопе.
Лариса, правда, этого не нашла. Глупости. Все это Кирилл придумал. Только голова закружилась. При этом она потеряла равновесие и налетела на какого-то мальчишку лет пяти. Мальчишка с готовностью заревел, точно ждал подходящего момента. И все вокруг обратили на это внимание и принялись осуждать Ларису. Да так, словно у людей других дел не было…
— Тихо, тихо. Ничего не случилось! — закричал Кирилл. — А мальчику я дам шоколад. Ведь ты чапаевец, да? Чапаевец?
Мальчик кивнул, взял шоколад, спрятал в карман и пошел как ни в чем не бывало.
— И совсем ему не было больно. Притворялся, — сказала Лариса. — Противный мальчишка.
— Черт с ним. — Кирилл подумал. — Мороженое с коктейлем? Самый раз.
— Очереди везде. Стоять не хочется.
— Куда спешить?
— Тебе хорошо, а мне через три дня курсовую сдавать. — Лариса замедлила шаг и остановилась в конце длинной очереди.