Завод
Шрифт:
И они двинулись в комнату. Впереди — торжественный, слегка прихрамывающий Иван Николаевич, справа улыбающийся, рот до ушей, рыжий Адька, слева смущенный столь необычной церемонией, Кирилл.
— «Я ненавижу всех святых, они заботятся мучительно о жалких помыслах своих, себя спасают исключительно». — Иван Николаевич подкатил тележку к креслу Ларисы, вынул розы из вазочки и стряхнул капли воды.
— Спасибо. — Лариса поднялась с кресла, приняла розы и с любопытством оглядела тележку. — Ваши стихи?
— Бальмонт. Константин Дмитриевич Бальмонт.
Кофе был изумительным. С резким запахом и
— Признайтесь, Лариса, вы не очень огорчены, что попали в бунгало к древнему старику? — Иван Николаевич лукаво улыбнулся, кивая на кофе. — И конфеты берите. Берите, берите. Не стесняйтесь. Как это прелестно — сидеть в уютной комнате и слушать живописные рассказы бывалого моряка о дальних заморских странах. — Иван Николаевич легонько подтолкнул Адьку.
Лариса поставила чашку, чтобы не расплескать.
— Живописные… Гибралторг… Спросите, может, он вам расскажет, где желтый галстук для Кирилла покупал?
Адька отставил чашку, вытянул сигарету и закурил, всем своим видом показывая, что он ни в грош не ставит Ларисино презрение, что он себе цену знает. И не продешевит.
— А что? Можно и рассказать, если общество изволит слушать. — Он откинул голову, с наслаждением выпуская в потолок дым маленькими упругими кольцами. — Представьте себе нежно-перламутровое небо. И вода от этого (Адька пощелкал пальцами, чтобы передать, какая вода)… Да. Когда к вечеру море успокаивается, это что-то, знаете?! Если я свободен от вахты, то обязательно торчу на палубе. Судно словно и не плывет… Слева Танжер, справа — Гибралтар. Танжер так себе, ничего особенного А Гибралтар… Скала. Городок сам небольшой, у подножья скалы. А по скале фуникулер тянется. Там, на верхотуре, обезьяний питомник. С пресной водой в Гибралтаре паршиво. И в скале устроено водохранилище. Главная улица — Майн Стрит, узенькая-узенькая. И вся в магазинчиках. Торговля там беспошлинная, вот и раздолье морякам. Каждое судно старается войти в Гибралтар, отовариться. Еще и якорь не закреплен, как шлюпки спускают и гонят. За два часа — полные кубрики, личная заинтересованность, надо понимать…
Лариса слушала, подперев подбородок ладонью и не сводя с Адьки глаз.
Кириллу это не понравилось.
— А вы воевали, Иван Николаевич? — громко спросил Кирилл, бросив взгляд на альбом со старыми фотографиями.
— Было. В кавалерии. Всю войну с полевым госпиталем, — торопливо ответил старик и повернулся к Адьке. — Рассказывай, рассказывай…
Кириллу показалось, что ему неприятен был вопрос. Странно. И ведь неплохо воевал, должно быть, раз генерал перед строем его поздравлял. И хромает, видно, от ранения…
Адька обиженно молчал — рассказывает, старается, а тут… Но постепенно вновь разошелся.
Потом они вспомнили о сегодняшней удаче Кирилла на ипподроме, и Иван Николаевич взял телефон Кирилла, приговаривая, что и ему Кирилл принес удачу. Кирилл диктовал номер и думал о том, что у старика билеты были куплены заранее, при чем же тут он, Кирилл. Но все равно, ему тут было хорошо, в этой комнате. И Ларисе, видно, тоже.
Поднялись часов в двенадцать. Адька с Иваном Николаевичем о чем-то шептались на кухне. Лариса
— Ну и жук этот лорд, — проворчал Адька. — Не дай бог иметь дело со старым лордом.
— Ты о чем? — Кирилла разбирало любопытство.
— Так, — буркнул Адька. — Мысли вслух.
— Попадешься когда-нибудь. Коммерсант, — произнесла Лариса.
Адька выскочил на улицу первым и закружился под какой-то собственный мотивчик, расставив руки.
На улице было прохладно. И столбы с потухшими фонарями словно остывали.
— Нам туда. — Кирилл взял под руку Ларису.
Адька кивнул и, не прекращая своего кружения, двинулся вниз по улице. Издали это было очень смешно. Лариса рассмеялась, прижала локтем руку Кирилла и заторопилась.
Глава вторая
«В Западной Украине прошли небывалые весенние паводки… В Дагестане землетрясение в семь баллов. Вся страна шлет помощь дагестанским братьям…»
Греков отодвинул газету.
Перепалка между Всесвятским и Стародубом обострялась. Правда, говорил начальник цеха, а Всесвятский лишь изредка вставлял слово. Всегда одно и то же: комплектация, дефицит, неритмичность…
Лепин что-то рисовал в углу. Наверняка Всесвятского. Трудно найти более подходящую натуру для карикатуры… Земцов, главный технолог, тихонечко посапывал.
«Спит. С открытыми глазами наловчился спать. Это же надо! Человек ко всему привыкает», — подумал Греков и окликнул:
— Тихон Алексеевич!
Главный технолог не шевельнулся, только зрачки засветились, постепенно принимая осмысленное выражение.
— А в Дагестане землетрясение. Семь баллов. Представляете?
— Не может быть, — бодро, с готовностью ответил Земцов.
— Почему не может? — Всесвятский повернулся к Земцову. — Когда я работал в Ашхабаде, например…
— Мне плевать на землетрясения, — Стародуб сгоряча дернул Всесвятского за пуговицу пиджака. — Ты мне декаду по номенклатуре засчитывай, ясно? Куда это годится?! — Иван Кузьмич жалобно посмотрел на Грекова. — Все, понимаете, в ажуре. Люди из кожи лезут, а из-за механического…
— Обижают Ваню, — проговорил Греков.
— Нас не обидишь. Мы зубастые. — Иван Кузьмич повернулся к Всесвятскому, словно примериваясь, куда его почувствительнее куснуть. — В землетрясение, говорите, попали? Оно и видно.
Все лениво рассмеялись. Лишь Лепин недовольно нахмурился: Всесвятский переменил позу, а он не закончил рисунок.
— У меня междугородная заказана, с Москвой. А тут конца не видно. — Всесвятский привычно вскинул руку, обнажая часы, и недовольно вздохнул: —Мое мнение — лишить сборочный цех на пятьдесят процентов, за неритмичность, — и он покинул кабинет.
Греков встал и прошел вдоль стола. Так получалось, что люди работали на одном заводе, встречались редко. У каждого свои заботы. А вот на балансовую комиссию старались прийти все: не придешь — пожалеешь, потом бегай, доказывай.
Греков остановился рядом с креслом, в котором сидел главный технолог Земцов.
— Вы считаете, что приспособление к магнитометрам уже готово? — сдерживая раздражение, произнес Греков.
Земцов дернулся, попытался встать, но Греков придавил ладонью его плечо.