Завоевание (Покорение)
Шрифт:
Тирль неплохо разбирался в женщинах и в их психологии, поэтому знал, какие слова обычно срабатывают в подобных случаях, давая мужчине возможность добиться того, чего он хочет.
— Я должен сказать, что люблю тебя? — спросил Тирль. — Или ты хочешь, чтобы я сложил целую поэму о твоей красоте? — В подобных ситуациях годилось все что угодно, лишь бы только заманить даму в постель. Он понизил голос. — А может, ты вынуждаешь меня пообещать отдать все мои владения твоим братьям?
Эти слова привели Зарид в состояние глубокой подавленности.
— Я поступила очень гадко, — сказала она. Тирль примостился на краешке кровати.
— Если дело в другом мужчине, я прикончу его. Никто не смеет посягать на то, что принадлежит мне.
— Да прекратишь ты наконец молоть чепуху? — Зарид уже почти срывалась на крик. — Разве ты не в состоянии понять, что все посулы вырываются у тебя против воли? Ты просто потерял голову из-за этой ведьминой отравы.
И опять Тирль потерял нить рассуждений, сосредоточившись полностью на ее теле.
— Ты — настоящая ведьма, — пробормотал он, слез с постели и направился к Зарид.
Зарид соскочила с дивана и отбежала в дальний угол комнаты. На полу бесформенной кучей валялась одежда, а сверху — его прекрасный стальной кинжал, в рукоятку которого были вправлены драгоценные камни. Она схватила его и встала в оборонительную позицию.
— Не приближайся ко мне.
"Ничего себе положеньице, — подумал Тирль, — любому мужчине впору разрыдаться». Волна рыжих волос рассыпалась по ее спине и плечам. И кинжал странным образом гармонировал с ее красотой.
— Зарид, я дам тебе все, что бы ты ни попросила. Чего тебе хочется? Драгоценностей? Поместий? Чего?
Зарид смотрела на него. Он стоял перед ней в чем мать родила и в таком виде выглядел еще лучше, чем в полном облачении. Ей хотелось только одного — чтобы он обнимал, целовал, ласкал ее, но чтобы для этого не нужно было никаких чар. Она швырнула кинжал обратно на кучу одежды. Даже тогда, когда его сознание было одурманено, он оставался добрым и великодушным человеком. Он позволит ей прекратить эту нечестную игру, в которую она их обоих втянула.
Но нет, она совершила гнусный поступок, посетив ведьму, но так мучить Тирля еще более бесчеловечно. Может, ей удастся загладить хоть какую-то часть вины перед ним и немного успокоить свою совесть, если она даст ему возможность избавиться от этого дьявольского наваждения. Зарид обошла его, стараясь к нему не прикасаться, нырнула в постель и улеглась, будто бревно, — руки по швам, ноги сдвинуты, глаза устремлены в потолок.
— Я в полном твоем распоряжении, — сказала она. Тирль даже помыслить не мог, что есть на свете сила, способная погасить его страсть, тем не менее сейчас с ним произошло именно это. Некоторых мужчин возбуждают холодные женщины, но к их числу он не принадлежал. Тирль подошел к кровати.
— Ты даже ангела можешь вывести из себя. Тебя так сильно ко мне тянет, что ты готова отравить меня каким-то мерзким ведьминым пойлом, только бы залучить в постель, а едва только я касаюсь твоего тела, кидаешься на меня с ножом. Все это выше моего понимания. — Он беспомощно развел руками. — Кто бы поведал мне о тайнах женской души. Или это только моя собственная жена обладает такой загадочной натурой?
Зарид повернула голову в его сторону.
— Ты знаешь о зелье?
Он поморщился, потом пошарил в ворохе одежды и достал оттуда маленький мешочек, который бросил на кровать.
— Вот он, твой любовный напиток.
Зарид перевернулась на бок и схватила мешочек.
— Я высыпала снадобье в эль. Это не может быть им.
— Я вовсе не собирался глотать эту дрянь. Исходя из некоторых моих познаний в этой области, в состав чертовой приправы входят толченые лягушачьи глаза, а то и что-нибудь похуже.
Зарид развязала мешочек, заглянула внутрь, а потом втянула носом воздух. Содержимое издавало именно то отвратительное зловоние, от которого ее обоняние уже пострадало настолько сильно, что она не в состоянии была этот запах с чем-то перепутать. Да она могла различить его среди сотен других. Зарид подняла глаза на Тирля.
— Если здесь находится именно то, за что я заплатила ведьме, то что же было подмешано в твое питье?
— Похоже на мяту. Я не затруднял себя долгим выбором подходящего компонента. В любом случае, это гораздо приятнее на вкус, чем та гадость, которой ты собиралась меня угостить.
Зарид стиснула мешочек в кулаке.
— Если ты не пил этого, что же вызвало эту… эту странную вспышку страсти?
Тирль не знал, плакать ему или смеяться. Он присел на краешек постели и заговорил, тщательно подбирая каждое слово.
— Я не знаю, почему тебе взбрело в голову, что я равнодушен к тебе, в то время как я сгорал от желания с той самой минуты, как впервые тебя увидел. Почему еще, по-твоему, я стал послушным лакеем твоего брата? Думаешь, бродить по колено в грязи, таская за ним тяжеленное копье — такое уж приятное занятие? Думаешь, я был оруженосцем Сиверна и общим мальчиком на побегушках потому, что нуждался в чьем-нибудь еще обществе, кроме твоего? Может, — я испытывал массу удовольствия от этой службы, потому что как сыр в масле катался или потому что ты осыпала меня особыми милостями? Да ты за все время турнира мне слова доброго не сказала.
Она села, не замечая, с каким выражением смотрит на нее Тирль.
— Но я думала, что не нравлюсь тебе. Я полагала, что ты хочешь… хочешь…
— Наложить лапу на имущество Перегринов? — Он наклонился к ней, едва не касаясь ее носом. — Нет, единственной моей целью было наложить лапу на тело одной девушки из рода Перегринов.
Зарид захлопала ресницами.
— Правда? Разве ты не считал, что я похожа на мальчишку?
Взгляд мужчины скользнул по ее безупречному телу, потом остановился на лице.