Завтра, завтра, завтра
Шрифт:
Сэди стиснула зубы.
– Нечто подобное я и подозревала, – небрежно и равнодушно произнесла она.
«Держись», – взывал ее разум, и она, раздавленная горем, пыталась найти хотя бы одну причину, по которой ей стоило держаться. «Возможно, – подсказывал мозг, – тебе взбредет в голову поступать в аспирантуру и потребуется рекомендательное письмо от Дова. Или ты устроишься в компанию, где трудится он. Или он предложит тебе поработать над игрой. Или вы вместе войдете в какую-нибудь экспертную группу. Или его выберут присуждать награды за интересные игры». Сэди, наравне с Сэмом, отлично умела рисовать картины будущего. И понимала, что в будущем, потеряв Дова-любовника, могла обрести Дова-коллегу, Дова-начальника или Дова-друга. А значит, если она
– Ну ты и молоток, – восхитился Дов. – Я чувствую себя просто свиньей. Мне было бы несравненно легче, если бы ты наорала на меня или устроила скандал.
– Я знала, что ты женат, – пожала плечами Сэди.
Ой ли? Впрочем, да, знала. Задолго до того, как стала ломать комедию перед собой и Довом, что понятия ни о чем не имеет. О семинаре по разработке игр не шло и речи, когда она прочла биографию Дова на новоявленном игровом сайте. Она залезла на сайт во время каникул перед вторым курсом, на минутку оторвавшись от «Мертвого моря», похитившего у нее целое лето. В биографии упоминались жена и сын. Безликие и безымянные, не отложившиеся в ее памяти, но все-таки существующие. Реальные. Дов никогда не говорил о них, и она, закрутив с ним любовь, убаюкала совесть жалким рассуждением: «Раз он молчит, то и мне нечего лезть не в свое дело».
– Сама виновата.
– Иди ко мне, – растроганно распахнул он объятия, но Сэди помотала головой. Она не желала, чтобы он к ней прикасался.
– Прошу, Дов, не надо.
Уверившись, что Сэди не собирается закатывать сцен, Дов смягчился. Глаза его подобрели, наполнились любовью и жалостью. Сэди жадно вглядывалась в его лицо. Она хотела запомнить его именно таким – сердечным и нежным. И, не отрывая от него взгляда, она попятилась к двери.
– Сэди, не торопись. Давай закажем чего-нибудь тайского. Коллега прислал мне релиз новой игры Хидэо Кодзимы. Здесь ты ее не увидишь еще год, а то и дольше.
– Третий «Метал Гир»?
– Это не третий «Метал Гир». Они нарекли ее «Метал Гир Солид». Предыдущие игры не принесли Кодзиме тех доходов, на которые он рассчитывал. Сборы в Америке его разочаровали. Поэтому он хочет, чтобы «Метал Гир Солид» воспринимали как самостоятельную игру, а не продолжение.
– Но предыдущие игры были отпадные!
– Э, Сэди, этому парню палец в рот не клади. Он смекнул, как заставить курочку нести золотые яйца. Понимаешь, чтобы твою игру оценили по достоинству, мало быть выдающимся программистом или хорошим дизайнером. Надо обладать навыками пронырливого дельца и умелого организатора. Со временем ты и сама это поймешь.
Сэди не намеревалась выслушивать лекции, но почему-то стянула пальто.
– Милое платьице, – одобрительно щелкнул языком Дов.
Сэди совсем позабыла про свой наряд и ощутила неловкость за ту, оставшуюся в прошлом Сэди, решившую демонстративно облачиться в черное платье. Она села за стол, Дов загрузил игру и протянул ей игровой пульт.
«Метал Гир Солид» был тактической шпионской пряталкой, в которой герой, избегая попадаться на глаза противнику и вступать с ним в бой, тихой сапой пробирался по охраняемым военным объектам и скрыто устранял врагов. Большую часть времени игрок откровенно скучал, глядя, как герой только выжидает да прячется. Однако для Сэди эта тягомотная игра явилась настоящим откровением. Заставляя героя сгибаться в три погибели, хорониться за коробками, сливаться со стенами или дверными косяками, она приходила к мысли, что самое лучшее для нее сейчас – затаиться. Невидимкой раствориться в этой комнате вместе с Довом, ничем не выдавая себя и ничем не провоцируя его, и скрываться до тех пор, пока ее не вынудят нанести удар.
Сэди как раз дошла до той части игры, где герой наблюдал за неигровым женским персонажем, разминающимся в нижнем белье. Увидев имя персонажа – Мэрил Сильвербёрг, – Сэди недовольно забурчала.
– Да мать твою за ногу, Мэрил, так ее растак, Сильвербёрг! В исподнем!
– Может, у Кодзимы бзик на еврейках? – хохотнул Дов.
Помешательство большинства игроков на подобных фетишах повергало Сэди в недоумение. Часто смысл игры и вовсе ускользал от нее, и тогда, чтобы разобраться в происходящем, она рассматривала сюжет с мужской точки зрения. Дов не уставал повторять ей: «Хоть ты и играешь, Сэди, ты уже не игрок. Ты – творец миров. А чувства творца миров не так важны, как чувства игроков, блуждающих по придуманным им мирам. Никогда не забывай о своих игроках. Представляй, что они чувствуют. И помни: игровой дизайнер – самый сострадательный и отзывчивый творец на свете». И пока Сэди-творец отдавала должное изобретательным умам, создавшим великолепную игру, Сэди-игрок роптала на сексистскую и нелепую сцену. Впрочем, в те дни девушкам, подобным Сэди, ничего не оставалось, как мириться с сексизмом не только в играх, но и в обыденной жизни. Либо ты «своя в доску», либо мокрая курица, с которой никто не станет возиться. Хочешь играть с парнями – не стесняй их своим присутствием и веди себя по-мужски. И если они скажут, что звуковые эффекты твоей игры похожи на квифинг, ржи вместе с ними как лошадь. Однако сегодня Сэди было не до смеха.
– Я не собираюсь резаться в игровое воплощение мужских фантазий, – резко заявила она.
– Сэди, подруга, да девяносто процентов игр – это воплощение мужских фантазий. Хотя согласен: буфера у нее чересчур. Как она с ними ходить умудряется? И все же Кодзима – гений.
– Гений, – согласилась Сэди, подводя героя к вентиляционной шахте.
Доставили тайскую еду. Дов непринужденно болтал, словно пригласил Сэди на обычный ужин, а не на последнюю трапезу. Сэди же кусок не лез в горло. Она выпила немного вина, которое он предложил ей (она вообще пила мало), но блаженное опьянение обошло ее стороной. Вместо него накатили тошнота и мигрень. Голова раскалывалась, и Сэди так и не сумела сказать ничего умного про вино, хотя столько о нем читала.
– Ты прекрасна как никогда.
Перегнувшись через стол, Дов поцеловал ее, и у нее не хватило духу задорно усмехнуться и бросить ему в лицо: «Мы расстаемся, давай без телячьих нежностей». Она крепилась, как и положено классной девчонке, но крепилась из последних сил. Конечно, разъярись она как следует или впади в отчаяние, она высказала бы все, что о нем думает. Но она не злилась. И не печалилась. Она просто запуталась.
– Дов, – прошептала она.
Она хотела сказать: «Не надо», но язык ей не повиновался, и она обреченно махнула рукой – какая разница. Они столько занимались любовью прежде, что еще один раз погоды не сделает. К тому же Дов был превосходным любовником.
Он стянул с нее колготки, платье и нижнее белье, восхищенно оглядел ее тело и причмокнул от удовольствия, будто фермер, обозревающий выставленные на продажу поля.
– Я буду скучать по тебе, – промурлыкал он. – И по твоему телу.
Сэди зажмурилась и вернулась во вселенную «Метал Гир Солид». Главного героя игры звали Солид Снейк, а его непримиримого врага, генетического близнеца-брата, – Ликвид Снейк. Внезапно глубинный смысл этого противостояния поразил Сэди: действительно, кто твой самый заклятый враг, как не ты сам? И не виновата ли она во всем намного больше, чем Дов? Он ведь недвусмысленно намекал ей, что грядут большие неприятности, если она отправится к нему домой. Но она все равно пошла к нему. Почему она ему не поверила? Он ведь честно ее предупреждал.
Прибыло такси, и Дов вышел на улицу ее проводить.
– Друзья? – спросил он.
– Спрашиваешь! – откликнулась Сэди и, не дожидаясь его просьбы, протянула ключи.
Он обнял ее, усадил в машину и захлопнул дверь.
На Массачусетс-авеню ее бросило в жар. Ей стало нестерпимо душно в зимнем пальто, и она спросила у водителя разрешения опустить окошко. Они проезжали мимо кондитерской фабрики и водонапорной башни, раскрашенной в пастельные цвета самого известного из выпускаемых фабрикой печенья – по-монашески простеньких маленьких меловых кругляшков с приятным вкусом. Не успела Сэди приоткрыть окно, как машину наполнил приторно-сладкий аромат сахара. Сэди вздохнула: ей нестерпимо захотелось попробовать лакомство, которое она никогда не ела в детстве.