Завтрашний ветер. Незнакомка

Ракитина Ника Дмитриевна

— Я — Лариус Варро, рыцарь-протектор Имперского Легиона! Так что лучше… придержи язык!

Девушка обрадованно вытянулась на освобожденной шкуре:

— Я — Аррайда. И меч у меня подлиннее. Так пить будешь?

Лариус заржал. Сел на плиты рядом с девушкой, сбил горлышко; закинув голову, дергая кадыком, сделал пару глотков прямо из кувшина.

— Вот и познакомились. Тебе налить?

Не вставая, девушка поковырялась в сумке. Извлекла на свет темный кубок с ободком из яшмы:

— Лей.

Рыцарь-протектор недоверчиво покрутил кубок перед глазами, постучал по нему ногтем, взвесил на руке.

— Та-ак… А ты знаешь,

что диковины двемеров являются достоянием Империи и немедленно должны быть сданы в Легион или ближайшему агенту Восточно-имперской торговой компании?

— Ну, бери, — пробормотала Аррайда. — В Арктанде этих чашек…

— Ты была в Арктанде?

— А что, нельзя?

— Именно, — Варро тяжело вздохнул. — Я обязан вменить тебе незаконное проникновение в руины двемер. Потом, возможно, контрабанду… или запрещенную сделку… — он поочередно загнул три пальца на левой руке, пристукивая указательным правым. — Два месяца на рудниках с конфискацией. Беда в том, что древних руин много, а нас мало — чтобы ставить часовых возле каждой. В этом форте обязан стоять легион! А у меня когорта… неполная. Так что… живи, — буркнул Лариус, наливая суджамму в кубок. — Ничего я тебе не сделаю.

Он прикрыл ладонью глаза.

— А даже если сделаю… Балморский суд выпустит через два дня. И будешь ходить, и, как те, скалиться мне в лицо. Пей, давай.

Аррайда приподнялась на локте:

— Не буду я скалиться. А что такое?

— А то, — рыцарь-протектор тяжело взглянул исподлобья, — что Империи только кажется, будто мы осуществляем тут закон. А правда такова, — он пьяно взмахнула рукой перед глазами, — что есть данмеры — и все остальные. Нет, я непра-ав… Тебя охотно осудят. Потому что ты — нвах. Не кривись. Это значит всего лишь: «чужак», "чужеземец". Азура… проклиная данмеров, чванства им полной мерой отмерила. Глядят на тебя презрительно… пепельные хари, будто перерезать глотку готовятся. Вот так забудешь, как выглядит обычное человеческое лицо. Дрянь!

— Что-о?

— Дрень… Дрен… — забормотал Лариус. — Точно, Дрен.

— Это кто?

— Я же сказал, — скривился имперец, — дрянь. Редкостная дрянь.

И растолковал, пожалев девушку:

— Вельможа, на Аскадианских островах, родной младший братец правящего герцога Ведама Дрена. И, п-пожалуй, самый страшный человек на Вварденфелле. У него на дороге не становись. А то мигом окажешься в этой вот норе… дыре Лунной Бабочки. Или убийц подошлет… Только не думай, что меч защитит от удара в спину.

Аррайда именно так и думала, но из сочувствия промолчала.

— Заговор… — бормотал рыцарь-протектор. — Свидетели пропадают… или мигом теряют память… В собственный дом зайдут, убьют — и ничего им не сделаешь…

— Кому?

— Камонна Тонг. В Балморе… только шепотом о них… боятся. Я уже попробовал. Досыта дерьма нахлебался. Слышишь меня? Не лезь!

Он схватил Аррайду за плечо. Девушка вскрикнула.

— Ты что? — охнул Варро, мгновенно трезвея. — Ранена? Показывай!

— Высплюсь — пройдет, — просипела Аррайда сквозь зубы. Рыцарь-протектор настаивать не стал. Шатаясь, побрел к дальнему зубцу, повозился там и вернулся с коричневым пузырьком. Зубами выдернул пробку. Присел на корточки возле Аррайды:

— Это зелье исцеления. Глотай давай.

— Не надо.

— Надо. Все равно ведь не заснешь, — вздохнул он.

— Почему?

— У тебя глаза сверкают… как у любопытного

щенка. Только я вот… великих истин тебе не открою.

Отобрал пустой пузырек. Укрыл Аррайду тяжелым алым плащом с золотой пряжкой. Затоптал догорающий факел.

— Лежи. Смотри на звезды.

— Зачем?

— Потому что убьют — и вспомнить будет нечего. А мне будет… п-присягу у им-мператора… и этот… как его… — Лариус постучал по ножнам. — У меча есть рукоять, крестовина и этот… И я п-повязан… п-по рукам и ногам.

Он задрал голову, глядя, как две луны катятся по небосводу. Заходить им было еще долго.

— Вот скажи мне, — все так же заикаясь, продолжал рыцарь-протектор. — Ведь над Киродиилом те же луны. Я помню, как они в Нибене отражаются. Но почему-то там они не такие красивые, как здесь.

— Ты говорил, что повязан.

— По рукам и ногам, — хмуро повторил Варро, глядя в землю. — Когда дом горит, без толку траву вокруг прибивать. Нас-то и хватает еле-еле… дороги стеречь да контрабандистов… Ловить контрабандистов. Это вранье, что суда не ходят. Да останови вывоз эбонита, стекла-сырца хоть на день… вопли поднялись бы — до неба…

Он сердито фыркнул.

— Зато нам… Задень мы что: тут же данмеры кричат, что им права защемили. Что закон о Перемирии не… бля… блю… блюдем. И письмо за письмом из столицы. Вместо подкрепления.

Размахнувшись, он кинул через парапет опустевший горшок. Послушал, как далеко внизу глина смачно хряпнулась о плиты.

— Им невдомек, что тут варится…

Аррайда слушала, забыв, как дышать. И Лариус о ней забыл, похоже. Казалось, разговаривал сам с собой.

— …Что надо причину давить. Это только тому, кто не воевал никогда, кажется, что все само по себе и отдельно: контрабандисты, шармат их за… ногу… И пепельные бури, и мор. И статуэтки эти долбаные. И что у Призрачных Врат тихо-тихо, а у Альдруна и Маар-Гана твари так и лезут. Мне бы хотя бы восемь когорт! — простонал рыцарь-протектор. — Мы бы вошли в фояду за Вратами… и положили всех. Все их зло… на хрен. Десяток боевых магов Легиона… Двери в крепостях вышибить. Прожарить коридоры перед собой огнем. А лучше… воду пустить. Там лавовые выходы, там бы все рвануло, — он прижал кулак к лицу. — Откуда маги… ни одного… нет.

— А в гильдии?

Рыцарь-протектор вскинул покрасневшее лицо:

— Девочка, ты что! У каждой гильдии свой приказ. И мотивы, и тайные помыслы. Маги, скажем, ловят некромантов. Бойцы… гоняют браконьеров. Ординаторы — храмовая стража Вивека — сильные воины. Часть их стережет Призрачные Врата. Меньшая. Остальные — увязли в охоте на язычников и жрецов-отступников. Не хотят с ними власть делить. Великий Дом Редоран… тоже хорошие бойцы. Очень. Одни из лучших на Вварденфелле. Но у них своих проблем по горло: моровые твари… и телванни, плесень на редоранской земле.

Варро сощурился, словно ветер порошил песком в глаза.

— И у меня… приказ. Не дал Акатош рогов бодливой корове. И против присяги я не пойду.

Аррайда высунулась из-под плаща:

— Но это же неправильно!..

Имперец буркнул:

— Лежи. Это в юности кажется, что все заживает, как на никс-гончей. А потом, храни Кинарет, станешь на полусогнутых ходить. Да… я хотел спросить вот что, — прищурился он, — ты что, в Арктанд в одной стеганке лазила?

Девушка захихикала:

— Не-а. Я бахтер и шлем кузнецу отдала. Обещал до утра починить.