Завтрашний ветер. Незнакомка
Шрифт:
От дворца мост вел к Высокому Собору — со вздернутыми ракушками крыш и арочным сквозным проходом на другую сторону — к мостам в кварталы ремесленников и бедноты, носящие имена святых Олмса и Делина. Под собором располагались Зал Мудрости — огромная вивекская библиотека — и Зал Справедливости с церковным судом, сыском и казармами ординаторов — храмовой стражи, которая охраняла порядок в городе и ловила богохульников и еретиков.
Через Олмс и Делин можно было попасть к Арене — месту публичных зрелищ: казней, поединков, мистерий, театральных постановок, крысиных и гладиаторских боев. Арена же была связующим центром для кварталов, которые арендовали у Храма глухо враждующие Великие Дома — Хлаалу, Редоран, Телванни.
Последним
Кроме прочего, на Плазе Квартала Чужеземцев размещались вивекские отделения гильдий бойцов и чародеев. Но хаджит Черрим, следуя наставлениям Тьермэйлина, выбрал "Черный шалк". В трактире с гостевыми покоями, расположенном ярусом ниже Плазы, в Поясе, яблоку негде было упасть. Паломники, купцы, матросы, путешественники, бродячие певцы, жонглеры. Местные, забежавшие перекусить, перехватить чарочку-другую и послушать сплетни… На новых постояльцев никто внимания не обратил. Куда сильнее возможной погони тревожило Черрима состояние Аррайды. Рана от отравленного клинка заживала, но девушка не хотела есть и почти не разговаривала, и то и дело без всякой причины вздрагивали губы и слезы начинали литься из глаз. Даже Эдвина, которую само присутствие подружки делало беззаботной и радостной, забеспокоилась.
Когда Аррайда уснула, Черрим вытащил ведьму полюбоваться Вивеком и посоветоваться. Многочисленные прохожие не обращали внимания на застывшую у парапета парочку: от красоты священного города столбенели часто. Лишь ординатор в глухих, синих с золотом индорильских доспехах, уставившись сквозь прорези личины, процедил: "Мы следим за вами, ничтожества"… И убрался, топча плиты тяжелыми подкованными сапогами.
И Черрим, и Эдвина пропустили его выступление мимо ушей.
— Черный лишайник можно купить у любого алхимика. Или аптекаря. А уж пойло я наварю, — бурчала она. — Не думай, что я боюсь в склепы лезть. Но какая радость девушке с этого? Ладно уж крысиные бои… — ведьма попыхтела, созерцая блестки на воде. — Или театр. "Танец с трехногим гуаром", говорят, вообще что-то бесподобное. Лучше только "Ужас замка Ксир" в Морнхолде.
Черрим хмыкнул:
— Вот объясни мне. Береговая охрана бдит, имперские сторожевики топят всякого, кто выйдет в море без специальных бумаг… а все равно все всё знают.
Ведьма вдруг ясно представила куклу из детства, хаджита, сшитого из не пойми чьего меха и набитого тряпьем. Выглядел он глупо, а со временем еще и засалился, облысел, но маленькая Эдвина не выпускала игрушку из рук, не давала даже постирать. Здорово было рассказывать пушистику свои секреты, поплакать, уткнувшись носом в теплый мех, засыпая, жмякать, обнимать игрушку рукой, чувствуя себя защищенной.
Этого потискаешь, пожалуй… Черрим был выше ведьмы почти на две головы, руки под рыжей шерстью бугрились мускулами, а золотистая двемерская кираса на широком торсе даже на вид была твердой и холодной. Ведьма потрясла головой, отгоняя ненужные мысли.
— Ты меня не слушаешь.
— Слушаю.
— Чтобы она забылась, и особое зелье варить не нужно, купи вон скуумы или суджаммы побольше, или обухом промеж ушей оглоушь, — хаджит вдруг заморгал и виновато взглянул на спутницу.
— Ой, — фыркнула она.
Черрим сгреб ведьму за локти, подтянул к себе, заглянул в синие глаза серьезно и пристально:
— Когда Тьермэйлин отзовется, поедем с тобой в Альдрун, и узнаем обязательно, откуда ты и кто такая. Обещаю.
Поскреб зачесавшееся ухо.
— Ты говорил о зелье.
— Да. Дело не в зелье, — заговорил Черрим страстно. — Его и впрямь можно в любой аптеке купить. В склеп мы лезем вовсе не за лишайником, а чтоб она, Аррайда, вернула вкус жизни, защищая себя и других. Она боец, Эдвина. А меч ржавеет, если его не пускать в дело. Я это знаю.
Черноволосая улыбнулась:
— Ладно, меня ты убедил. Осталось уговорить принцессу.
— Ничего себе могилка! — вертя башкой, Черрим оглядывал своды, сложенные из сарсеновых глыб, серые массивные столбы, их подпирающие, и лестницы, ведущие вверх и вниз. Место это называлось Своды Предков, или Склепы, и располагалось на уровне каналов. Поскольку Вивек стоял на воде, покойников в землю не зарывали. Бедняков с камнем, привязанным к ногам, и приличествующей церемонией бросали в воду, на корм рыбам; тех кто побогаче, сжигали огненным заклинанием, а прах собирали в урны: ровные ряды таких урн, похожих на пузатые вазы с узкими запечатанными горлами, терялись в полутьме бесконечных коридоров. Часть урн замуровали в стенные ниши с соответствующими табличками. А еще имелись братские погребения — круглые широкие колодцы, с горкой заполненные прахом и костями. Прах порой венчали насаженные на заостренные колья черепа. Колодцы называли «шепчущими». Стоя вблизи такого, можно было расслышать странный звук — шепот или дуновение. Для него легко было измыслить вполне естественные причины, но данмеры полагали, что таким образом с ними говорят предки. Суеверного человека этот шепот вполне мог напугать и обратить в бегство. А вот Эдвину напугали мухи. Живой шевелящийся ковер, обсадивший стены и свод погребальной камеры и сорванный сквозняком с места, замельтешил перед лицами, полез в глаза, ноздри и рты. Эдвина, плюясь, яростно отряхиваясь левой рукой, правой схватила с тумбы и изо всех сил замахала лампой, отгоняющей насекомых. Угли внутри лампы вспыхнули, вокруг разлился вязкий, терпкий запах благовоний. Разметал блеклую мошкару, спугнул яростно жужжащих бронзовых и зеленых мух и мохнатых, серо-седых мотыльков.
— Ой, лучше б я их не видела!
Оставляя руки свободными, ведьма не взяла лампы или факела, а наложила на себя и Аррайду кошачий глаз. Хитроумные ловушки в Склепах едва ли были, но и брякнуться, запнувшись о невидимую ступеньку или выбоину, тоже больно и неприятно.
— Могу тебя за руку вести, — хрюкнул Черрим. — Неженка…
Аррайда двигалась позади, закованная в свое железо и безучастная, как живой двемерский механизм.
Проросшие местами на плитняке черные кружева лишайника хаджит величал хилыми и недостойными, заставляя спутниц все глубже проникать в лабиринт пустынных склепов, лестниц и коридоров. Они как раз спускались по стертым осклизлыми ступеням, когда снизу раздалось сипение, переходящее в вой и скрежет.
— А вот и сторож.
Сторож ждать себя не заставил. Всплыл, похожий на пустой серый плащ с капюшоном, из-под которого мерцало туманное злое лицо. Выпростал когтистые пальцы и швырнул в гостей слабеньким клубком огня.
— Дух предков, — приседая, выдохнула Эдвина.
— Угу. Не смертельно… но когда много, неприятно.
Пока первый призрак продолжал пуляться огнем, еще четверо, обдав вонью и холодом, высунулись из стен, а один ленивым языком заколыхался над погребальной урной. От их шипения закладывало уши.
— Всегда меня удивлял парадокс, — Черрим крест-накрест взмахнул топориком, сложив духа предков, как грязную тряпочку. — Данмеры… ненавидят некромантов… — пригнувшись, он поднырнул под занесенную над призраком клеймору Аррайды, тюкнув еще одного духа по голове. — Ведьм… извини… А сами…
Третий дух с шипением и клекотом ринулся от кошака в родную урну.
— Почем зря… бедных дедушек… прадедушек… могилки стеречь!
Топорик рассек гипсовую емкость на равные половинки и засел в каменном подножии.