Завтрашний ветер. Незнакомка
Шрифт:
Какое-то время он постоял на пороге, и лишь когда наемница, миновав один дом, свернула под арку второго к двери аптекаря, захлопнул дверь.
Тьермэйлин поднял руку:
— Привет, не мешай…
Он и Эдвина сидели по разные стороны стола, разделенного надвое полоской из муки, и сверлили глазами парящее в воздухе огромное яйцо. Похоже, силы соперников были равны: яйцо лишь крутилось и дергалось, ни на дюйм не двигаясь с места. Заметив Аррайду, бретонка вскочила. Освобожденное яйцо пронеслось мимо и было поймано хохочущим Черримом. Большеглазая ведьма обняла
— Я победил, — объявил Тьермэйлин. Эдвина показала альдмеру язык.
— Что-нибудь узнала? — спросил хаджит.
— Нет, но мне пообещали узнать. Лин, проводи меня.
Аптекарь встал.
Черрим высвободил Аррайду из объятий Эдвины. Ухмыльнулся наглой рыжей мордой:
— Пусть себе гуляют. А мы займемся превращением… вот этого яйца — в яичницу.
Ему ответили дружным смехом.
Тьермэйлин с Аррайдой вышли на улицу. Балмора не спала. Несмотря на сильный ветер, гонящий по небу хвостатые облака, на улицах было людно. То и дело мимо парочки шмыгали прохожие, над плоскими крышами горели огоньки.
— Сегодня праздник?
Аптекарь хохотнул:
— Неймется им. Кошмары, тревожные сны, предзнаменования… Данмеры — вообще народ суеверный. А я… не будь такой лентяй — на успокоительных сборах озолотился бы. Вон Налькария — тоже альдмер и тоже зельями торгует. Так у нее на правом берегу особняк, брильянтов, как сору. И нос задрала — не допрыгнешь, — Тьермэйлин захохотал. Искоса взглянул на подругу: — Или податься в проповедники?.. А куда мы идем?
— К Лландрасу Белаалу.
— А, знаю! — он подхватил девушку под руку и потащил за собой.
Окна особняка Раллена Хлаало были освещены. Свет пробивался сквозь набранные из дощечек ставни и полосками ложился на мостовую.
— Дома. Стучим.
— Но…
— Не хозяин открывать прибежит, — Лин схватился за колотушку в виде звериной головы и несколько минут с перерывами стучал по двери. Потом повернулся и сладострастно пнул запертую дверь ногой.
Оставив Аррайду под аркой, подошел к обходящим площадь стражникам:
— Я травник. Хлаало меня позвал — и не открывает.
— Травник… — фыркнул первый.
— А чего… — добродушно отозвался второй. — Раллен — хромой. Взяло ногу к дождю, — он задрал голову в закрытом шлеме к небу. — У Налькарии дорого.
Первый стражник попытался почесать рукой в костяной перчатке затылок:
— Как в караул заступали — видел. Шел домой, морда кривая, и слуга сзади. Может, в "Восемь тарелок" подался? Сам пьет, а Лландрас ждет: Раллен один ночью ходить трусит. А Увита… ну, ее и грозой не подымешь…
Стражники охотно приняли по паре серебряных дракошек и пошли своей дорогой, а «клинки» подались в трактир. Но в "Восьми тарелках" хозяина со слугой этим вечером не видели. Лин с Аррайдой вернулись к запертому дому. Его окна продолжали светиться, но разглядеть что-либо через ставни не получилось.
— Хорошо же… — с угрозой произнес Тьермэйлин и указал на наружную лестницу вдоль стены караульной башни. На уровне второго яруса лестница почти смыкалась с балкончиком особняка Хлаало.
— Перепрыгнешь?
Наемница кивнула. Они оглянулись в поисках возможных свидетелей — таковых не нашлось, — взбежали по лестнице и
— Я еще и не то могу… — шепнул Тьермэйлин.
Друг за другом «клинки» проскользнули в щель и мягко прикрыли дверь за собой. Внутри с улицы показалось темно, как в погребе. Но через какое-то время глаза приспособились, и в льющемся снизу рассеянном свете проступили ступеньки и темные гобелены на стенах. Ковер под ногами глушил шаги.
Аптекарь приблизил губы к уху Аррайды:
— Вниз.
Они спустились на пролет, поражаясь вязкой тишине, царящей в доме; стараясь ступать как можно тише. Резкий скрип наверху заставил дернуться и присесть — хотя, скорее всего, это качнулась от сквозняка неплотно прикрытая дверь.
Через перила заглянули незваные гости в просторный зал. Открытый очаг и болтающиеся на изогнутых подвесках у стен бумажные фонари ярко освещали сдвинутую мебель, упавшие ширмы, сорванные драпировки… а среди разгрома лицом вниз лежал в луже крови человек.
Аз воздам. Балмора
— Уходим, — одними губами шепнул Тьермэйлин. Аррайда помотала головой. Альдмер заглянул ей в лицо и поразился, не узнавая. Обычные для этого лица выражения: робкой радости, вины, яркого смущения — пропали. Лицо стало жестким и собранным, глаза сузились, губы сжались. Аптекарь подумал, что позорно сбежал бы — встреть такую в темном переулке. И тут же усмехнулся: что разглядишь в темноте? "Лицом к лицу лица не увидать" — пробормотал он…
— Что?
Смутившись, Лин вывернул руки в поисковом заклинании. Сощурился:
— В доме один… человек… Внизу, вон там, — он указал на пол перед лестницей. — Похоже, в подвале. Больше никого.
Меч Аррайды, прошелестев, вернулся за спину. Тьермэйлин поразился: и когда успела вытащить?
Не утруждая себя ходьбой по ступенькам, девушка перескочила перила. Нагнувшись, перевернула труп.
— Не он…
В голосе прозвучало облегчение.
Дверь протяжно заскрипела снова. Словно выбитый зуб, отчего-то подумалось Тьермэйлину — повис на последней ниточке: и хочется вырвать, и боязно. Альдмер дернул головой: наверх. Стер заклинанием цепочку кровавых следов у Аррайды за спиной и отчистил подошвы. Ворс ковра мягко пригибался под шагами — как короткая, покорная трава. Отчего-то это не нравилось Тьермэйлину — безо всякой видимой причины.
"Клинки" вернулись к выходу на балкон и поднялись выше — до чердачной двери. Поскрипывая, она болталась на петлях; сквозь щель тускло светила лампа или свеча. Лин осторожно заглянул внутрь, опасаясь стрелы в глаз. И совершенно зря. А вот Аррайде туда смотреть совсем не стоило.
— Ты… мне руки с-сломаешь… — прокряхтел Лин.
Девушка выпустила его запястья. Тьермэйлин стал растирать их — вдумчиво, точно от этого зависела его жизнь.
— Кто?!!
Аптекарь покрутил головой. Трсясущимися руками повторил заклинание поиска. Ткнул пальцем в пол: