Завтрашний ветер. Незнакомка
Шрифт:
Женщины пришли на дюны между стойбищем и морем, здесь резко пахло йодом, рыбой и травой, сухие недлинные стебли шуршали в темноте. Нибани расстелила на них кошму и опустилась на колени, чему кожаное платье с разрезами нисколько не помешало. Негромко звякнули ручные и ножные браслеты, серьги и подвески. Пророчица указала на кошму узкой, смутно видимой ладонью:
— Ложись сюда.
Пепельная буря унялась. Шепот отчетливо раздавался в воздухе.
Аррайда повиновалась. Она лежала на белой кошме под звездами, вдыхая ночной влажный воздух. Казалось, до провисшего неба можно дотянуться рукой. Через
— Тебе удобно? Хорошо… Освободи свой разум, — словно подслушав мысли, заговорила Меса. — Не пытайся толковать и переспрашивать. Раскрой свое сердце и слушай. Слушай, как слушала я былую пророчицу племени, и как слушали меня те, кто назвались Нереварином до тебя.
Звездная россыпь распростерлась над головой. Что внутри — то и снаружи, что вверху — то и внизу…
— Семь Видений Семи Испытаний Возрождения. Семь Глотков из Чаши Судьбы. "То, к чему он приложит руку, будет сделано. Что осталось несделанным, будет завершено. В рожденном под знаком Башни подкидыше возродятся Звезда и Луна"…
Остуда скользнула по телу Аррайды от горла к бедрам — словно в позвоночник вогнали ледяной прут. Слово в слово повторила Нибани слова из тайного послания императора.
А та словно почувствовала что-то. Пальцы, легкие и сухие, будто крылья мертвых мотыльков, коснулись лица Аррайды.
"Ни мор, ни возраст не смогут повредить ему. Проклятие Плоти убежит от него… В пещерной тьме Азура видит все и заставляет звезды и луну сиять"…
Не прерывая глуховатого речитатива, растянула Нибани шнурок у Аррайды на вороте, холодная ладонь опустилась на сердце, измеряя его биение…
"Глас странника объединит Дома. Три Дома будут звать его Наставником… Рука странника объединит Велотов. Четыре племени зовут его Нереварином…"
Поднимался ветер, принося то ли плач ночных птиц, то ли крики зверья, то ли вой неупокоенных духов; и голос Нибани Месы то отдалялся вместе с ветром, то вдруг звучал отчетливо и резко:
"Он чтит кровь племени неоплаканного. Он поглотит их грех и будет возрожден… Его милосердие освободит проклятых ложных богов, соберет разбитых, спасет безумных.
Одна судьба:
Он произнесет закон для народа Велота. Он говорит про их землю и нарекает их великими".
Аррайда старалась держать глаза открытыми. Но сон приближался, и несла по кочкам, как резвый гуар, нетерпеливая память.
Пахло солью, как тогда, на вершине башни в форте Лунной бабочки, когда Аррайда познакомилась с его командиром Лариусом Варро. Луны медленно катились по дивно прекрасному, закутанному в багряные и белые туманности небу. Цвета в нем было больше, чем в серой растрескавшейся земле с сухими остовами деревьев. Ветер стучал их окостеневшими ветками, шуршал песком и колючими стеблями трамы, завывал среди камней. С ним сливался голос пророчицы, и уже непонятно было, ветер это, голос Нибани Месы или самой пепельной земли, входящей в сердце и навеки заполняющей пустоту беспамятства.
Горькие воды Иллуниби. Балмора. Форт Пестрой бабочки. Гнаар-Мок
От Аррайды пахло ветром. Расправив плечи, она стояла на пороге жилища Кая, и от этого домишко показался скукоженным и особенно маленьким. Глаза Аррайды сияли, как две звезды. Хотя, подумал Косадес, это банальное сравнение. От неловкого движения локтя бумаги со стола слетели на пол, мастер-шпион наклонился за ними, и получилось, что впервые в жизни он смотрит на Аррайду снизу вверх. Косадес хмыкнул.
— Ну? Что?
— Я могу быть Нереварином.
Она вдохнула так глубоко, что скрипнул пластинами бахтер, натянувшись на груди.
— Нибани Меса сказала, что я могу быть им, но она не уверена точно. Ей нужны для сравнения записи жрецов-отступников, — Аррайда наморщила лоб, припоминая. — "Потерянное пророчество" и "Семь проклятий"… и их истолкования.
— Я ожидал чего-то подобного, — мастер-шпион вернул бумаги на место и стал задумчиво выравнивать стопку. — Я обращусь к Мехре Мило. Она или знает, где отыскать апограф, или найдет тех, кто знает. Не маячь, садись и послушай.
Он выбил по столешнице звонкую дробь.
— Победитель Раиса Пулия — помнишь ее, конечно? — проследила пути, по которым контрабанда шла через Гуврона и Андасрэт. Ее получали из Иллуниби. Это пещерный комплекс на островах возле Гнаар-Мока.
Кай вытащил свиток, вложенный между книгами, разгладив, придержал на столе ладонями. По желтому жесткому пергаменту тянулись бурые строчки и линии. Иногда жирные, четкие, как приговор, иногда тонкие и прерывистые. Изгибались, перекрещивались, закручивались улиткой.
Рядом со старинными данмерскими резами рукой Кая был приписан перевод: "Оскверненное сердце", "Дохлый святой", "Хрип души"…
— Впечатляют названия, верно?.. Пещеры пользуются дурной славой даже среди местных сорвиголов. Так вот. У Раисы есть сведения, что как раз в Иллуниби расположена самая крупная база Шестого Дома на Горьком Берегу. Ей нужен человек, чтобы туда проникнуть.
Мастер-шпион вместе со стулом развернулся к Аррайде, задев коленями ее колени:
— Заслужить уважение Легиона не так-то просто, но тебе это удалось. Пулия сама назвала твое имя. А я согласился. Детали поручения узнаешь у нее. Но не оставляй все на откуп Раисе. Лично поговори и с разведчиками Легиона, и с местными жителями. Возможно, они сообщат тебе что-то важное, что ускользнуло от победителя. Возможно, дополнят карту. Только постарайся отсеять правду от лжи.
Он внимательно посмотрел на наемницу:
— Разумеется, ты сама все это знаешь. Старею, должно быть: болтаю много, и…
"Беспокоюсь за тебя", — закончила мысленно за него Аррайда. Ткнулась подбородком в холодную пластину бахтера и быстро сморгнула, чтобы не заплакать.
— У меня есть и личный повод тебя туда направить, — продолжал Кай. — Вполне вероятно, что в Иллуниби найдется нечто, подтверждающее твою миссию… твое… нереваринство. Будь внимательна, не пропусти знак.
Косадес свернул карту пещер, вложил в руки Аррайды и прижал их ладонью.