Зазеркальная империя. Гексалогия
Шрифт:
– Что вы! – совершенно искренне, как показалось Чебрикову, ответил «гость». – Вы, судя по всему, очень умны л к тому же весьма хладнокровны. А если еще перестанете тискать свой смертоносный аппарат, то вообще вырастете в моих глазах на недосягаемую высоту.
– А у вас есть глаза?
– Конечно, как и у всех... Почти у всех разумных существ.
Ротмистр не торопился следовать совету, продолжая сжимать рукоять «АКСУ»:
– Есть и слепые?.. Простите, я это так – из чистого любопытства.
– К чему извиняться? Есть разные разумные, в том числе и с другими органами чувств, заменяющими им зрение.
– Абсолютно! – заверил «гостя» ротмистр. – Но мы, кажется, отклонились от темы.
– Да-да...
Петр Андреевич был готов поклясться, что невидимый собеседник сейчас рассеянно протирает стеклышки пенсне, как делал приват-доцент Мерзляков, преподававший в кадетском корпусе русскую словесность, когда терял нить беседы и мучительно пытался вернуться на проторенную дорожку.
– Итак, чем обязан столь позднему визиту? – по-светски продолжил граф, устраиваясь поудобнее – шестое чувство подсказывало ему, что ни опасный хищник, ни какой-нибудь не менее коварный головорез в пространную беседу с потенциальной жертвой пускаться не будут... Невидимка уже сто раз мог воспользоваться своим преимуществом, не афишируя своего присутствия. А значит, по крайней мере в ближайшее время, автомат действительно можно оставить в покое.
– Да-да, конечно... С прискорбием должен сообщить, что вы изрядно отклонились от нужного вам курса, – сменил дружеский тон на официальный ночной гость. – Следуя далее, если можно так выразиться, без руля и без ветрил, фигурально, конечно, вы рискуете забраться в такие дебри, возвращение откуда станет вообще проблематичным.
– Значит, есть верный курс... к нужной нам цели? – пытаясь утихомирить заколотившееся от радостного предчувствия сердце, ротмистр едва не сказал домой, но вовремя спохватился, что дом этот – только его и Кавардовского.
– Конечно.
– И как туда... Если вам известно, разумеется...
– Разумеется. Естественно, точного направления, как говорится, пальцем, я вам указать не могу. Не существует в нашем случае направлений... Желаете, я продемонстрирую вам это наглядно, пусть и весьма упрощенно?
– Конечно.
– Прикройте на мгновение глаза.
Петр Андреевич беспрекословно повиновался, и тут же в темноте перед его глазами возникло сложнейшее переплетение разноцветных нитей, среди которых преобладали золотистые, но встречались зеленые и красные и совсем редко – других цветов радуги. Клубок жил своей жизнью, постоянно меняя форму, словно перетекая из неправильного шара в некое подобие куба, и тут же – во что-то конусообразное... Нити извивались, каждую секунду переплетаясь по-новому, создавая все новый и новый прихотливый узор. Ротмистру на мгновение показалось, что он что-то уловил в диком переплетении, но стоило всмотреться – и понимание ускользнуло, а взамен навалилась головная боль, постепенно становящаяся все более и более мучительной. Внезапно он понял, что все то время, что он созерцал разноцветное живое чудо, его окружал какой-то невообразимый шум наподобие какофонии, издаваемой симфоническим оркестром в процессе настройки инструментов, только еще более хаотический и немелодичный. Дали знать о себе и другие органы чувств, причем не с лучшей стороны...
– Очнитесь, граф, – донесся до Чебрикова сквозь волны пульсирующей боли голос невидимки. – Придите в себя.
Ротмистр поднял веки, и наваждение мгновенно пропало, унося за собой мигрень.
Кругом стояла обычная теплая ночь, обволакивающая десятками своих ненавязчивых и донельзя привычных шумов и запахов. Прохладное дуновение ночного ветерка коснулось щеки, ничем не напоминая того дикого ощущения, будто одновременно заглядываешь в разверстое жерло доменной печи, высовываешься из палатки до ветру на арктическом холоде, и к тому же дикий пустынный ветер сечет лицо мириадами песчинок. Запах леса, обогащенный дымком затухающего костра и не слишком освежающим воздух амбре давно не стиранной одежды, казался райским ароматом по сравнению с невозможной адской смесью, только что травмировавшей обоняние графа.
– Простите... – Собеседник казался виноватым и сконфуженным одновременно. – Я совсем позабыл о некоторых особенностях человеческих органов чувств... Так вы поняли, что именно я хотел вам показать?
Разочарование, видимо, было написано не только на лице, но и на затылке Чебрикова, потому что невидимка тут же добавил:
– Однако я здесь для того, чтобы показать вам правильную тропу. Понятие «тропа», естественно, нужно взять в кавычки... Так, вроде бы принято в вашем языке? Понимаете, если бы вы сразу, еще в начале пути, не свернули на неправильную дорожку, то уже давным-давно были бы дома.
– Но...
– Да, те ворота оказались закрыты, но они не единственные, которые ведут из того измерения в ваше, не единственные...
– Значит, правильными были третьи?
– Почему третьи?
– Ну, нам говорили, что ворот в каждом мире три. Невидимка рассмеялся:
– Кто вам это сказал? Ах да... Нет, на самом деле ворот гораздо больше, но все скитальцы-практики...
– Кто-кто?
– Скитальцы. Мы так называем людей... Не только людей... Которые, случайно наткнувшись на ворота, «заболевают» другими измерениями и посвящают путешествиям по ним всю жизнь. Иногда короткую, иногда – длинную. Так вот, среди скитальцев-практиков бытует мнение, что измерения соприкасаются друг с другом исключительно по троичному принципу.
– А на самом деле?
– На самом деле в каждом измерении известны сотни ворот, связывающих их, порой многократно, с другими. Наука же говорит о возможности существования количества на порядки большего...
– На порядки? Это значит – тысячи и десятки тысяч? – не удержавшись перебил лектора Чебриков.
– Точнее – десятки миллионов, – сухо подтвердил невидимка, видимо, недовольный, как и все лекторы, что его перебивают. – Дело в том, что не все они лежат на поверхности и удобны для перехода.
– Это точно! – буркнул себе под нос ротмистр, вспомнив мерзкий вкус протухшей воды ледяного болота, все еще стоящий на языке.
– Увы, бесконтрольное перемещение по измерениям сильно вредит всему Континууму. Вам знаком данный термин?
– В общих чертах...
– Замечательно. Вы обратили внимание на то, что нити в клубке были разного цвета?
– Да, я как раз хотел вас спросить об этом.
– Так вот: перемещаться по золотистым линиям – а их, как вы видели, подавляющее большинство, – можно без каких-либо проблем, хотя и бессистемно, но по красным... Вы наверняка понимаете, что красный цвет – цвет предупреждения...