Зазеркальная империя. Гексалогия
Шрифт:
– Не сплоховал, значит, полковник Штелль?
– А то!..
– Как там Ладыженский?
– Ты что, Кирюху не знаешь? Вместе со своими лейб-драгунами уже перекрыл Миллионную, набережную Мойки и блокировал арку Главного штаба. Адмиралтейство, ты знаешь, уже занято семеновцами…
– Значит, дворец прикрыт только флотскими?
– Угу… Как ты эту пакость куришь? Какие-то «Берендеевские»… – Владимир, брезгливо скривившись, разглядывал пеструю этикетку сигаретной пачки. – Что, «Золотая Калифорния» тебе уже разонравилась? Или не по карману?..
– Слушай, Володя, ты подогнал бы сюда карту, что ли, – попытался
– Карту ему… Изволь. – Штаб-ротмистр, не вставая, небрежно, одной рукой, но ловко, как заправский пианист, пробежал пальцами по клавишам пульта, и одна из стен помещения, до того матово-белая, покрылась цветными разводами. Так и есть – план Санкт-Петербурга! – Что с тобой, Саша? Ты ж эту премудрость всегда лучше меня просекал?
Бежецкий слегка смешался, но Бекбулатов истолковал молчание «друга» превратно, исполнив бурное «адажио» на клавиатуре, от чего план, на мгновение став черно-белым, вернее, тускло-серым, неживым, тут же расцветился в уже знакомые нам четыре краски. Белых пятен почти не осталось, равно как и голубых. Почти повсеместное господство красного цвета в центре нарушало лишь небольшое синее пятнышко в районе Дворцовой площади и еще более скромный по размерам зеленый пятачок Таврического дворца.
– Я тут вывел соотношение сил в реальном масштабе времени, связавшись напрямую с персоналками штаба, хотя в этом, похоже, уже нет надобности… – небрежно бросил Владимир, украшая карту заключительным штрихом в виде золотистой звездочки на Неве между Петропавловской крепостью и Зимним дворцом. – А это, как сам понимаешь, мы… Так ты не ответил мне на мой вопрос относительно крепости. На хрена она нам, Саша?
– Понимаешь, Володя… – в затруднении начал Александр, но тут в помещение без стука ввалился Петенька Трубецкой, цветущий словно майская роза.
– Господа! Слушайте! «Прошу предоставить мне письменный приказ о сдаче крепости за вашей личной подписью», – прочел он с листа. – Генерал Корф!
– А! – торжествующе воскликнул Владимир, вскакивая со стола. – Спекся Корф! Спекся немчура! Победа?..
– Не торопитесь, Владимир Довлатович, – осадил его Бежецкий. – Здесь все более или менее ясно, но вот господа думцы меня очень беспокоят… Не хотелось бы, чтобы именно оттуда мы получили предательский удар в спину.
– Это точно! Думцы они такие! – подтвердил Бекбулатов.
– Поэтому, Штаб-ротмистр Бекбулатов, – перешел Александр на деловой тон. – Берите несколько гродненских танков, батальон гренадер и наведите на Таврической площади порядок.
– Точно так! – ухмыльнулся экс-гусар, застегивая свой комбинезон и шагая к двери. – Наведем…
– Только без стрельбы, мордобоя и членовредительства, Володя! – крикнул Бежецкий уже в пустой дверной проем.
– Будь спок, Саша… – донеслось откуда-то издалека. Ну и ладно. С близнецом нужно побеседовать без свидетелей. Дело-то более чем семейное…
* * *
Генерал-губернатор Санкт-Петербурга князь Карпинский, побледнев, не смог удержать поминальника, выскользнувшего из вспотевших ладоней и глухо стукнувшего об пол.
– Ну? – Челкин тряс безвольного Аристарха Леонидовича за лацканы растерзанного мундира словно тряпичную куклу. – Что там?..
– Только что барон Корф сдал инсургентам Петропавловскую крепость, – промямлил Карпинский, едва не теряя сознания от ужаса. – Это конец…
Отшвырнув генерал-губернатора в сторону, Челкин, зарычав от ярости, рванул воротник собственного мундира, содрал и отшвырнул, скомкав, голубую орденскую ленту и, не обращая внимания на знак ордена Андрея Первозванного, тяжело звякнувший о паркет прямо в ноги Карпинского, кинулся к столу.
Аристарх Леонидович, присев на корточки, благоговейно, дрожащими руками, поднял орден, колющий глаза сотнями бриллиантовых лучиков. Взгляд его прожигал спину такого обожаемого еще несколько часов назад, а теперь горячо ненавидимого временщика, на глазах теряющего ореол богоизбранности и всемогущества. Прижав к груди тяжелую драгоценную вещицу, несостоявшийся царедворец неслышными шагами покинул кабинет за спиной. Челкина, который совсем позабыл о его существовании…
30
Барон Корф выполнил приказ о сдаче Петропавловской крепости с неукоснительностью бывалого служаки, встретив отряд во главе с Бежецким чуть ли не барабанным боем, знаменами и ключами на бархатной подушке.
Ничего подобного, конечно, не было и в помине, но ни малейшего сопротивления инсургентам, занимавшим все ключевые посты в старинной фортеции, столетия назад потерявшей свое стратегическое значение, не чинилось, даже наоборот… Будь у новых хозяев крепости какой-нибудь собственный флаг, сдавшиеся тут же подняли бы его на флагштоке, но, увы, о подобных мелочах никто из них не позаботился…
Увидев перед собой покрытого пылью и изрядно уставшего князя Бежецкого, который, как он лично на всякий случай убедился, в данный момент преспокойнейшим образом делил камеру в Алексеевской равелине с бывшим своим начальником по жандармскому корпусу генералом Корбут-Каменецким и полковником той же службы Ацибашевым, барон испытал настоящий шок. Он-то, как и большинство в Санкт-Петербурге, благодаря назойливым телесообщениям был уверен, что именем героя всех столичных пересудов и сплетен, не только потрясшего всех своим отказом от европейской короны, пусть и небольшой, но и столкнувшего с пьедестала всесильного светлейшего, что снискало ему славу рыцаря без страха и упрека и истинного патриота, прикрывается какой-нибудь удачливый авантюрист, решивший перекроить судьбы Империи на манер века Просвещения, но узреть чудесным образом раздвоившийся оригинал он никак не ожидал… Это оказалось слишком сильным потрясением для сухого и взвешенного немецкого рассудка!
– Да, конечно, конечно, Леопольд Антонович, – милостиво отпустил выглядевшего совершенно выбитым из колеи немца восвояси «единый в двух лицах» Бежецкий: он-то точно знал, что именно так смутило коменданта Петропавловки. – Отдохните немного, приведите себя в порядок… Я думаю, государыня и его величество, когда поправится, естественно, достойно отметят ваши заслуги перед Отечеством…
Еще через несколько минут Александр уже стоял перед окованной клепаным железом дверью, ведущей в нужную ему камеру. Вздохнув, он вынул из кармана черную шапочку-маску, которая, как оказалось, была в ходу у спец-назовцев и этого мира, и натянул ее на голову, тут же превратившись в безликий манекен.