Зажги меня
Шрифт:
У меня отвисла челюсть. Он говорил совсем не о том, о чем, по моему мнению, должен был говорить. Но я решила, что нераскрытые лепестки Тиффани — это не мое дело. Моим делом был амулет. Я вытащила его из выреза платья и подняла перед собой:
— Простите, вчера мне пришлось убежать и я не успела отдать вам амулет, но от Тиффани вы знаете, что дело было срочное. Вообще-то, я хотела задать вам несколько вопросов относительно этой штуки…
— Оставь его себе, — сказал он, пытаясь вырвать, край рубашки из моих пальцев.
Но я вцепилась в отшельника еще крепче, отлично
— Что?
— Оставь его себе. Он мне больше не нужен. Почему бы нам не сходить за Тиффани? Возможно, ей захочется осмотреть парк. Я могу показать ей свою пещеру. Ей там понравится. Она оценит местные прекрасные виды.
— Я уверена, что оценит, но как же аму…
Отшельник наконец-то вырвался от меня и быстро попятился:
— Он твой! Я освобождаю тебя от обязательства отдать его мне. Пойдем искать Тиффани. — И он помчался прочь, даже недослушав меня.
— Ну и дела, — пробормотала я, снова надевая на шею цепочку с ужасной вещицей. — И что мне теперь делать?
Очевидно, следовало возвращаться в отель. Когда Тиффани отказалась осматривать красоты парка и предпочла ехать с нами, Дьёрдь расстроился.
— Но я хочу столько тебе показать! Столько цветов, прекрасных животных и птиц на ветвях! — чуть ли не на коленях умолял он ее.
Я подумывала ненадолго оставить их вдвоем, но Тиффани была совершенно безразлична к Дьёрдю и его страсти.
— Цветы, птицы и прекрасные животные никуда отсюда не денутся, — твердо ответила она. — Я должна ехать с Эшлинг. Она мне платит. Я поделюсь своими улыбками со множеством людей. Возможно, я приеду позже, и если ты пообещаешь больше не говорить мне вещей, которые говорил сегодня ночью, я поделюсь улыбкой и с тобой.
И, отвергнув его окончательно и бесповоротно, она ушла, разливая вокруг свет своей улыбки.
Дьёрдь, изнемогавший от несчастной любви, издал такой жалобный стон, что мне стало его жаль.
— Она богиня. Нет, выше богини, она… она… а кто выше богини?
— Девственница? — предположила я.
— Да! Она девственница, самая чистая из всех. На всем свете не найдется никого лучше ее. Она должна быть моей!
Я криво усмехнулась — мне совершенно не понравился собственнический тон, которым он это произнес.
— Боюсь, вам придется нелегко. Тиффани твердо намерена соблюдать обет целомудрия. В этом, так сказать, состоит ее бизнес. Послушайте, я понимаю, что сейчас у вас голова занята Тиффани, но я не могу оставить у себя амулет. Это слишком дорогая вещь и к тому же… странная.
— Странная? — переспросил он, направляясь к кирпичной стене высотой до пояса, которой был обнесен зоопарк для детей. Тиффани уже скрылась за высокими черными коваными воротами и быстро шла к парковке, где стояла машина Рене. Плечи Дьёрдя поникли. — В каком смысле странная? Это амулет Венеры, работы Марсилио Фичино [33] , на нем изображены третий и пятый пентакли Венеры.
— Фичино? Тот самый Фичино, который служил у Медичи? Человек, который написал «De triplici vita»?
33
Марсилио Фичино (1433–1499) — итальянский гуманист, философ и астролог.
— «Три книги о жизни» [34] — да, тот самый Фичино Он создал этот амулет, но сейчас он мне не нужен. Не теперь, когда я нашел ее.
Дьёрдь с тоской посмотрел в сторону парковки. Я не обратила на это особого внимания — мысли мои были поглощены амулетом; я рассматривала его, поворачивала на ярком солнце, пока не нашла едва заметные, почти невидимые знаки. Это были два круга, увенчанные пентаграммами, внутри и снаружи их тянулись строчки с заклинаниями. Пентакли Венеры — такими они описаны и изображены в древней магической книге, «Ключе Царя Соломона». Я уже видела их в одном из переводов книги, но никогда не держала в руках предмета с такими знаками. Одного пентакля было достаточно, чтобы сделать обладателя амулета неотразимым для противоположного пола, но два… ничего себе! Неудивительно, что смертные мужчины штабелями укладывались к моим ногам.
34
«Три книги о жизни» (1489) — работа, посвященная философии, медицине и астрологии.
В голову мне пришла странная мысль, и я, нахмурившись, взглянула на Дьёрдя. А почему он не потерял голову от любви ко мне? Оба раза на мне был амулет, но отшельник на меня даже не посмотрел, ни вчера, ни сегодня. Я сжала кусок хрусталя в пальцах.
— Ну что ж, Дьёрдь, наверное, мне лучше уйти. — Я придвинулась к нему поближе. Он кивнул, не сводя взгляда с Тиффани, садившейся в машину. — Очень приятно было с вами познакомиться. Если вы не возражаете, я еще на день-два оставлю у себя амулет, но, разумеется, потом верну.
Отшельник обернулся, глядя буквально сквозь меня:
— Да-да, хорошо. Оставь его себе. Он не нужен мне теперь, когда я нашел ту, которая меня спасет.
Я сложила губы трубочкой и слегка подула на его щеку. Он начал переминаться с ноги на ногу. И собрался уходить.
— Я этого сделать не смогу, но очень рада, что вы мне его одолжили. Кстати, у меня есть одна мысль! А почему бы вам не поехать с нами в отель? Там замечательный сад, да вы, наверное, и сами знаете. Может, немного там погуляем? Только вы и я? И вы мне расскажете о прекрасных птицах, цветочках и прочем?
— Нет, нет, это запрещено.
— Что?
Он обернулся и дружелюбно улыбнулся мне:
— Правила ордена отшельников, к которому я принадлежу, запрещают разгуливать в местах, которые не являются моей территорией. Парк — часть из моих земель. Сады на острове Маргит — чужие.
— Но вы же побывали там сегодня ночью, — напомнила я.
— Я не посещал сады. Я был только в отеле. Правила моего клана строги, но раз в день нам разрешается общаться с посторонними.