Здесь и теперь
Шрифт:
— Ах, вот как?! — Она грохнула железной, окованной дверью.
— …А мне казалось сначала, что вы ей нравились, — сказала Наденька, когда мы вышли в огни раннего зимнего вечера. — В конце концов, таких, как она, жалко. По–моему, не стоит так сурово…
— Это по–вашему. Сейчас вы куда?
— В садик за сыном. Звонила Нина, передавала привет. Там что-то произошло с её знакомым. Похороны.
— Похороны… Когда это было?
— Вчера. В среду. Она как раз вечером после похорон и звонила, хотела поговорить с Игнатьичем. А тот уже уехал.
— Надя, сегодня,
Глаза из-под чёрного капюшона с удивлением посмотрели на меня.
— Уверена, конечно!
Как это было спасительно вспомнить, что сегодня первый день занятий в лаборатории. И я решил поехать туда, просто чтоб не сидеть дома наедине с тяжёлыми мыслями.
Расставшись с Наденькой, доехал до «Кировской», вышел из дымящегося паром метро. Шел пустынным бульваром, думал о том, как тесно сошлось: смерть Атаева, история с Игоряшкой. Еще хорошо, что тот очнулся, мало ли чем все это могло кончиться. Стоило ли ради кино подвергать риску жизнь мальчишки? И едва я об этом подумал, в голове возник предостерегающий голос Н. Н.: «Стоит ли заниматься пустым и опасным делом?» Да он как в воду глядел! Будто заранее знал… А может, знал? По крайней мере, теперь становилось совершенно ясно: опасным. А что бы он сказал об Атаеве? Надо было мне лететь в эту азиатскую командировку? А вдруг цепочка событий такова, что не сунься я в эти дела, там все бы пошло по–другому?
Я похолодел от этой мысли.
Было в ней нечто значительное, несмотря на то что, кажется, я ни в чём не мог себя упрекнуть.
Вспомнилось, как в одну из первых встреч Н. Н. проговорил: «Большинство людей, не видя причин, становятся игрушкой следствий и этим закладывают причины новых бед — своих и всего мира». А потом вдруг, безо всякого перехода, приказал:
— Расскажите о своём опыте.
Я переспросил, что он имеет в виду. И это был единственный раз, когда Н. Н. приоткрылся.
Скупо, как-то отрывисто рассказал, что во время войны, будучи разведчиком, получил контузию в ночном бою. И с тех пор у него открылось свойство предвидеть будущее. И даже влиять на него.
— Каким образам? — спросил я.
— Изменяя причину, изменяешь далёкую цепь следствий, — ответил он и снова вернулся к вопросу о моём духовном опыте.
Я рассказал о периодически возникающем сне про площадь с аркадами и фонтаном, о свечении вокруг листьев, почему-то вспомнил цыганку, подарившую мне кольцо, о том, как я выбросил его в море.
«И напрасно, — жёстко сказал Н. Н., — это был знак Шамбалы, поданный вам руками цыганки».
— А вы верите в Шамбалу, о которой писал Рерих?
— Не мы одни населяем Землю и космос, — так же жёстко ответил Н. Н. — Читайте «Неизвестные разумные силы Вселенной» Циолковского.
Я с трудом подавил в себе искушение зайти в будку телефона–автомата, набрать навсегда запомнившийся запретный номер Н. Н., набиться к нему в гости, поговорить с ним.
«А с кем ещё в мире можно об этом говорить?» — угрюмо думал я, сворачивая во двор мимо запомнившихся с прошлого раза высоких сугробов, искрящихся под светом фонаря.
И опять у особняка толпились замёрзшие люди. И опять, проходя к двери с глазком, нажимая звонок, слышал в спину: «Гражданин, посмотрите моего ребёнка», «Товарищ, исцели». И снова в приоткрывшиеся двери показался человек с красной повязкой на руке.
— Фамилия?
— Крамер. На занятия к Йовайше.
Тот, сверившись со списком, впустил, сказал:
— Между прочим занятия начались. Раздевайтесь, проходите в седьмую комнату.
Вешая пальто, я обратил внимание, что на одном из крючков висит меховая шубка Маргариты.
— …Земной шар, товарищи, тоже имеет энергетически активные точки. Причем как положительно воздействующие на человека, так и отрицательно… Входите, входите, — в высшей степени доброжелательно улыбнулся Йовайша. — Присаживайтесь. Есть ещё свободное место?
— Есть! — Из разных концов небольшого, переполненного зальца призывно взметнулись руки. С радостным удивлением я увидел, что меня зовёт Нина. Другая рука принадлежала Маргарите. Маргарита была ближе, с краю третьего ряда. Я и сел около неё.
— Видите, вы уже подчиняетесь моей воле, — шепнула она.
Между тем Йовайша, прохаживаясь вдоль висящей на стене чёрной доски, продолжал:
— В прежние времена были люди, которые умели отыскивать такие положительно активные места. Именно на этих местах ставили церкви. Об отрицательных энергетических выходах издавна в народе говорят: «плохое место», «туда не ходи». То же самое и с людьми. Есть люди, ищущие обычно себе подобных, которые, как бы умножая отрицательный энергетический потенциал такой компании, сосут энергию у других. Хотя почему «как бы»? Александр Блок очень точно это описал: «Ты и сам иногда не поймёшь, отчего так бывает порой, что собою ты к людям придёшь, а уйдёшь от людей не собой».
— А как защищаться?! — вскочил с середины второго ряда худенький бородатый человечек, тот самый, которого я видел у Нины.
— В своё время узнаете, — многообещающе улыбнулся Йовайша. — Все вы здесь — люди самых разных уровней. При устремлённости всех создастся общая аура. Пробить её будет непросто. Ни дурным влияниям, ни инфекциями. Ни даже радиацией. А что касается индивидуальной защиты от вампиризма, я уже сказал: в своё время вы все будете это уметь. Я вижу, многие записывают то, что я говорю, а у некоторых, у вас, например, — он кивнул на меня, — нет ни тетради, ни авторучки. Я, кажется, предупреждал, чтоб захватили?
Я виновато кивнул. Даже приятно было вновь почувствовать себя школьником, учеником. Маргарита вырвала двойной лист из своей тетради, протянула. Я вынул авторучку.
Йовайша обернулся к доске, взял мел и начертил на ней контур человеческого тела.
— Мы говорили об энергетике Земли. Теперь кое-что об энергетике каждого из нас. На темечке у нас полярность положительная. — Он вывел жирный плюс над головой силуэта. — В копчике — отрицательная. Напряжение между этими полярностями и есть жизнь. Только тот, кто понимает смысл внутренних процессов организма, Земли, Вселенной, их взаимосвязь, — тот сознательный человек. Конечно, плюс его воля.