Здесь ради торта
Шрифт:
— Ты в порядке? — спрашивает Клейн, когда мы проезжаем за домом и прислоняем велосипеды к стене.
Я киваю. Я не в порядке, но единственный выход — пройти через это.
Указывая на дополнительные гольф-кары на подъездной дорожке, я говорю:
— Они здесь.
Моя мама и Бен. Мои тетя и дядя. Мой младший брат и младшие кузены. Сиенна и Шейн.
Уф. Шейн.
Я начинаю идти к дому, но хватка на моей руке возвращает меня обратно.
— Пейсли, — говорит Клейн, мягко притягивая меня ближе. — Наши отношения могут быть показными, но моя дружба искренняя. На этой неделе
Его заявление успокаивает меня, приносит утешение моему сердцу, снимает волнение. Мне нравится, как его глаза ищут мои, как они опускаются ниже и изучают все мое лицо, задерживаясь на моих губах.
— Спасибо, — шепчу я.
Он отпускает меня и идет со мной вверх по лестнице. Шагая впереди меня, чтобы первым добраться до двери, он открывает ее в то же время, когда его рука находит мою поясницу.
И… занавес.
Первой нас замечает моя сестра. Она сидит на барном стуле, подтянув одно колено к груди, а другой ногой держится за перекладину. Ее глаза загораются, когда мы входим в комнату. Она вскакивает со своего места и дважды хлопает в ладоши.
— Старшая сестра здесь! — ликование так и льется из нее, наполняя слова. Она выпускает меня из объятий и поворачивается к Клейну. — И ее парень тоже. Спасибо, что проделал долгий путь.
— Пустяки, — говорит Клейн. — Приятно видеть тебя снова.
Сиенна поджимает губы.
— По поводу этого. Я бы хотела извиниться. В тот вечер я была сама не своя.
Клейн отмахивается от ее извинений.
— Я видел много пьяных невест. Ты попала в категорию безобидных.
— Точно, — в тоне Сиенны чувствуется облегчение. — Раз я была безобидной, нет необходимости упоминать об этом Шейну.
Мои брови сходятся. Почему Сиенна считает необходимым скрывать от своего жениха что-то столь невинное?
— Без проблем, — заверяет ее Клейн.
— Проблема есть, — говорю я негромко. Из-за подозрений, которые я испытываю, мой тон звучит более решительно, чем мне хотелось бы. — Ты не сделала ничего плохого той ночью. Почему Шейн не может знать? Что мешает ему узнать? Ты была пьяна и ела картошку фри в два часа ночи. Некоторые люди называют это нормальной пятничной ночью.
Сиенна прочищает горло и приглаживает волосы.
— Я обычно так себя не веду.
— Нам это совершенно ясно, — бормочу я, а потом, поскольку мне не нравится, что она ведет себя скованно, добавляю:
— Это ведь были пенисы, не так ли? Или «пени» — это во множественном числе? — я обращаюсь за советом к своему фальшивому парню/настоящему мастеру слова.
Он пожимает плечами.
— Я посмотрю и дам вам знать.
Сиенна сужает глаза.
— Оставь эту деталь вне истории.
Я закатываю глаза.
— Не могла бы ты предоставить мне сценарий, что говорить, если твой жених попросит рассказать дополнительные подробности о девичнике, который я устроила для тебя? — я поднимаю ладонь. — Подожди. Давай я попробую. Сначала мы выпили по бокалу шампанского, обсуждая твой полет и сетуя на состояние авиаперевозок в наши дни. Затем мы перешли к ужину, где пообедали салатом и коллективным чувством превосходства за столом, — я знаю, что должна замолчать, но я обижена и встревожена.
Она фыркает.
— Я не знаю, в чем твоя проблема, но ты ведешь себя очень грубо по отношению к невесте.
Я знаю, в чем моя проблема на высоком уровне, но я также не знаю, в чем она заключается в данный момент. Смятение, думаю я, и возмущение. Подавленные чувства. Подозрение по поводу того, что Сиенна отредактировала свой девичник. Не самая лучшая комбинация.
Неудивительно, что Шейн выбирает самое неподходящее время, чтобы войти в комнату. Сиенна быстро вытирает глаза, дважды моргает и наклеивает на лицо улыбку, которая выглядит фальшивее, чем мои отношения.
— Пейс, — зовет Шейн в стиле «парень из братства», как будто я его бро. Мы не виделись три года, и вот как он решил поприветствовать меня?
Обхватив меня за плечи, он притягивает меня к себе и неловко обнимает, одновременно встряхивая.
— Привет, Шейн, — быстро говорю я, вырываясь из его объятий.
Клейн берет меня за руку и тянет за собой, пока моя спина не прижимается к его груди. Шейн смотрит через мое плечо на него, в его глазах появляется узнавание.
— Я тебя откуда-то знаю, — говорит он, указывая на Клейна. Его палец постукивает по воздуху, словно он бьет по клавише пианино.
Клейн избавляет нас от страданий, говоря:
— Мы учились на одном курсе по творческому письму в колледже, — его рука по-хозяйски обхватывает меня. — И Пейсли тоже.
Глаза Шейна перебегают с Клейна на меня, а затем он щелкает пальцами.
— Точно. Ты заставил Пейсли плакать. Нелегкая задача, — он делает вид, что ударяет меня по руке. — С таким же успехом можно поставить вокруг нее силовое поле.
Я напрягаюсь.
Клейн посмеивается, но в его голосе меньше «это было забавно» и больше «продолжай говорить подобные вещи и увидишь, что будет».
— Силовые поля интересны тем, что они эффективно защищают от плохого. Но хорошее? Оно проникает.
Шейн морщит лоб, пытаясь осмыслить слова Клейна.
— Верно, — медленно произносит он. — В любом случае, спасибо, что пришли на нашу свадьбу. Я не был уверен, что Пейсли сможет это сделать.
Я приподнимаю ногу и намереваюсь топнуть по его пальцам, но Клейн притягивает меня ближе. Он зарывается носом в мои волосы. Поток воздуха на моей коже, когда он дышит, его близость, его проклятый запах — все это вместе отвлекает меня. Успокаивает меня.
Потом он говорит:
— Мы с Пейсли обсуждали, приезжать ли нам на этой неделе, но она напомнила мне, что пляж все еще в списке мест, где мы хотим заняться сексом. Так что, — я чувствую его пожатие плечами, — мы здесь.
Обычно такой комментарий меня бы смутил, но выражение лица Шейна? Смущение того стоит.
Шейн откидывает голову назад. Она действительно, ощутимо двигается. Он приходит в себя, обнимает мою сестру за талию и целует ее в висок.
— Ты слышала это, детка? Они находятся на стадии увлечения новыми отношениями. Нам понадобилась целая вечность, чтобы наконец пройти через это, помнишь?