Здесь ради торта
Шрифт:
Я поворачиваюсь к нему. Он тянется к моим бедрам, и когда его руки находят мою кожу, я вздрагиваю.
— Пейсли, — говорит он, но это все. Только мое имя, произнесенное на хриплом выдохе.
Мои руки скользят по его плечам, блуждают по верхней части спины, сходятся на шее и скользят вверх по волосам. Мои губы раздвигаются, и я поднимаю подбородок.
— Пожалуйста, поцелуй меня, Клейн.
Его взгляд останавливается на моем рте.
— Это не искупит вину за наш неудачный поцелуй.
— Нет.
—
— Нет.
— Это будет для нас.
— Да.
Он обхватывает мою голову, удерживая меня, и опускает свой рот к моему.
Наш первый поцелуй был ужасным, второй — голодным и отчаянным, третий — его притязаниями, но этот? Он неповторимый. Медленный. С нотками благоговения и облегчения.
Я стону, от чего между нашими губами проходит вибрация, и Клейн улыбается. Он облизывает стык моих губ, побуждая меня открыться. Мой язык переплетается с его языком, ощущая холодок перечной мяты и жжение горького кофе.
Его большой палец проводит большой круг за моим ухом, а остальная часть его ладони удерживает меня на месте. Тепло его рта, его рук на мне, посылает волны желания по всему моему телу, пронизывающие каждую клеточку. Зарывшись пальцами в его волосы, я выгибаюсь, отчаянно желая быть ближе к нему.
Он останавливается и смотрит на меня, прикрыв глаза, прежде чем продолжить, глубже, грубее, все еще мучительно медленно.
Одна моя рука покидает его волосы и тянется к шее, где его пульс бьется о мою горячую ладонь. Его рот приоткрывается, а рука сжимает мои волосы в кулак, наклоняя мое лицо к облезлому потолку. Его губы касаются моей шеи, нежно посасывая ключицы. Опускаются ниже, оставляя за собой крошечные огоньки. Его путь прерывает ткань моего топа, он зажимает ее между зубами и слегка натягивает.
Я выгибаюсь еще больше, отчаянно желая, чтобы его рот оказался на мне.
— Еще, — шепчу я.
Клейн слушается и берет в рот верхнюю часть моей груди, посасывая, облизывая и целуя. Один палец погружается в мой топ и находит путь к чашечке бюстгальтера.
Это так хорошо, и почти больно, потому что это все, что доступно нам здесь, на вершине маяка. Если бы только я могла перенести нас в…
— Еще несколько шагов, и мы будем там, — доносится снизу женский голос. — Вам придется потерпеть. Здесь нет туалета.
Слово «туалет» может быть равносильно ведру ледяной воды. Клейн поднимает голову с моей груди. Опускает руку. Его губы распухли. Я потираю пальцами свои губы, обнаруживая, что они в таком же состоянии.
Звуки под нами становятся громче.
— Если мы сейчас не спустимся, то здесь с нами будет компания, а мне сейчас не очень хочется находиться в тесном пространстве с людьми.
Клейн поворачивается к прямоугольнику, вырезанному в полу.
— Мне не особенно интересно находиться в маленьком
Я спускаюсь по лестнице, и Клейн следует за мной, когда я добираюсь до последней ступеньки.
Женщина и двое детей стоят в стороне и ждут.
— Еще один человек спускается, — говорю я ей.
Она показывает мне большой палец вверх и нагибается, чтобы завязать ребенку шнурок на ботинке.
Лестница крутая, и мы спускаемся медленнее. Перелом ноги или что-нибудь похуже сильно бы подпортило наше пребывание здесь. Я все больше и больше начинаю хотеть выжать из этой поездки все самое приятное.
Мы достигаем низа, и Клейн выглядывает наружу.
— Гроза миновала. Нам пора идти. Твой отец скоро будет здесь.
Безудержное счастье исчезает с моего лица. Мои плечи поникли, придавленные невидимым грузом. Ужас охватывает меня, когда я вспоминаю текстовое сообщение, полученное незадолго до того, как я села на велосипед и поехала сюда.
— Я забыла тебе сказать. Мой отец отказывается ехать в дом, потому что мама там с Беном. Я сказала ему, что вместо этого мы встретимся с ним на ужине в «Пляжном клубе».
Клейн потирает затылок. Похоже, он хочет что-то сказать, но сомневается.
— В чем дело? — спрашиваю я, когда мы выходим из маяка на траву, влажную от дождя, осевшего на травинках.
— Твоя бабушка готовит на ужин ковбойские спагетти, а ты сказала, что это твое второе любимое блюдо после тако.
Мы добираемся до наших велосипедов.
— Ага.
Клейн проводит рукой по сиденью велосипеда, смахивая воду после дождя.
— Почему ты отказываешься от своего любимого ужина, приготовленного одним из твоих любимых людей?
Я делаю то же самое со своим сиденьем.
— Потому что мой папа не хочет видеть мою маму с ее парнем. Никто больше не вызвался с ним встретиться, так что… — пожимаю я плечами. — Полагаю, это сделаю я.
Сиенна и Спенсер просто вышли из игры, сказав, что не собираются подстраиваться под него. Я знаю, что могла бы сказать то же самое, но какая-то часть меня не позволит этого сделать. Неважно, во что он верит, я никогда не причиняла ему боль специально, и сейчас не стану.
Клейн смотрит на меня с мягкостью.
— Ты не должна.
Я смеюсь без малейшего намека на счастье.
— Нет, должна.
— Я понимаю, но Пейсли, — Клейн прижимает руку к моей пояснице. — Почему?
Из моего горла вырывается неловкое хмыканье.
— Клейн, я сказала почему три секунды назад.
Он медленно качает головой.
— Ты пересказала причину, по которой твой отец не захотел присутствовать на семейном ужине. Ты не сказала, почему ты согласилась пропустить одно из своих любимых блюд, приготовленное для тебя бабушкой.