Здесь водятся драконы

Батыршин Борис Борисович

— А если бы отказался? — спросил Матвей. — Неужто, убили бы?

— Что я, варвар, дикарь? — удивился офицер. — Отпустили бы, конечно… потом, попозже. Всё же, учёный человек, изобретатель, таких беречь надо.

Матвей склонился к карте, расстеленной на столешнице. Казанков уже успел отметить на ней новые позиции повстанцев — и захваченный Йенбай, и стоянку паровых катеров и малых речных судов ниже лагеря, и передовые отряды, выдвинутые вниз по долине Красной, в сторону Ханоя.

— И что мы теперь? Назад, в свой лагерь уйдём, аннамитов обучать?

— Ни боже мой. Стоит нам его покинуть

Йенбай — не пройдёт и трёх дней, как неприятель вернётся, поставит гарнизон, пушки — и всё начнётся сызнова. Вожди аннамитов-повстанцев хорошо это понимают и собираются двигаться дальше — на Ханой и другие города. Пушки у них теперь есть, бойцы полны энтузиазма и распробовали вкус победы — так отчего ж не попробовать вышвырнуть французов прочь?? И я с ними согласен — ещё один-два крупных успеха, и восстание против колонизаторов вспыхнет по всему Аннаму и даже в Кохинхине, где французы до сих пор чувствовали себя достаточно спокойно. Но это вряд ли — пока на рейде Сайгона стоит эскадра Курбэ, это всё пустые мечты…

— И что же с ними делать? С эскадрой, я имею в виду. Может, попробовать напасть внезапно? Катера имеются, мины я сделаю, не впервой…

После успеха с подземными взрывами Матвей всерьёз уверовал в свои силы, и теперь жаждал продолжения.

Казанков покачал головой.

— Нет, это не по нашим силёнкам… пока, во всяком случае. Да и рано об этом думать, есть и другие задачи, более насущные. Мы взяли здесь, в лагере, архив начальника гарнизона, полковника Ориньи — сам он погиб, к сожалению, но и из бумаг можно много полезного узнать. Например, что две большие канонерки из числа судов, ушедших на соединение с Курбэ, оставлены для защиты Ханоя. В море их тащить не стоит — плоскодонные, даже при слабом волнении могут опрокинуться — но вооружены прилично. Митральезы по бортам, по паре пушек шестифунтовых на поворотных тумбах, полевые орудия на палубах, стрелки…. Мы даже карту нашли, с обозначением якорных стоянок. Вот для этих канонерок и готовь свои мины — пока не избавимся от них, планы строить рано.

— Я займусь. — пообещал Матвей.- Сколько всего мин надо?

— Шести, думаю, хватит — по две на катер, и ещё две для пластунов Осадчего, не зря же их учили корабли из-под воды взрывать…И поторопись, времени у нас, как всегда, кот наплакал. Через три дня чтобы всё было готово — а я пока займусь подготовкой отвлекающего удара с суши, силами аннамитов. Пусть подтянут трофейные орудия и ночью обстреляют оборонительные сооружения города с трёх сразу направлений. А пока французы будут соображать, что делать и где отбиваться — катера своё дело и сделают! А там, глядишь, и к морю пробьёмся, пока повстанцы будут французов из Ханоя выковыривать!

— А зачем нам к морю? — удивился Матвей. — Вы же говорили, что о набеге на эскадру Курбэ в Сайгоне рано пока думать. Или… хотите всё же попробовать?

Налёт на главную базу французского флота во всём Индокитае вдруг показался ему чрезвычайно привлекательным. Юноша представил, как подплывает под водой вместе с морскими пластунами, таща на буксире мину… или в полной темноте стоит на корме катера, изготовившись замкнуть гальванические провода, ведущие к заряду пироксилина в медном бочонке на конце длинного бамбукового шеста… Да, это было бы настоящее,

лихое дело — не то, что ковыряться в земле за компанию с аннамитами!

Казанков ответил не сразу.

— Я и сам толком не понимаю. — признался он, как показалось Матвею, неохотно. — Я не хотел говорить перед боем, чтобы голову не забивать посторонними сведениями, но вчера ночью прибыл курьер — китаец, пробрался тайно по реке с пакетом для нас из Владивостока. Нам предписано добраться до условленной точки на побережье и ждать.

— Ждать?- Матвей покосился на карту. Провинция Кохинхина занимала всю южную оконечность полуострова, и Сайгон, заветная цель, был обведён на ней красным карандашным кружком. — Чего?

— Вот дождёмся — и узнаем.

* * *

Российская империя

Санкт-Петербург

Здание Адмиралтейства

— Ваше сиятельство, доклады наших агентов из Гамбурга французского Бреста. — отрапортовал адъютант. — Получено вчера, дипломатической почтой.

— Расшифровали? — осведомился Юлдашев. Адъютант вытянулся перед столом по стойке «смирно»; в правой руке он держал красную кожаную папку, из которой торчал уголок бумажного листа.

— Так точно-с, сейчас только от криптографов.

— Давайте. — граф взял бумагу и быстро пробежал глазами текст. — Так, барон Греве увёл броненосцы из Гамбурга. Двумя днями позже они зашли в Брест, пополнили запасы угля и вышли в море, взяв курс на запад.

Адъютант хранил почтительное молчание. Он привык, что граф делится с ними самыми важными новостями, но мнение своё высказывать не спешил.

— Это всё?

— Никак нет, ваше сиятельство. Ещё сообщение от Остелецкого. Из Лондона, так же дипломатической почтой, но не зашифровано.

— С содержимым ознакомились?

Кивок. Так было заведено — если депеша составлена открытым текстом, в обязанности адъютанта входило прочитать её и, если потребуется, пересказать патрону.

— Самую суть, пожалуйста.

— Вениамин Павлович со своим напарником вышли на известное вам лицо. Тот взялся помочь — за изрядное вознаграждение, разумеется. Но на это нужно время, а доверия контрагенту нет, да и проворачивать такие дела под самым носом у британцев рискованно. Договорились, что будут ждать сообщения в Париже, куда сейчас и направляются…

— Спасибо, поручик. — Юлдашев кивнул. — Прикажите подать экипаж — у меня встреча на Литейном, у «Новопалкина». Заодно и пообедаю — а то на нашей буфетной сухомятке что-то желудок стал побаливать, как бы язву не заработать от такой жизни…

* * *

Санкт-Петербург,

Угол Литейного и Невского, проспектов

Заведение Палкина-сына.

А вы, Александр Евгеньич, вижу, верны себе… — морской министр пододвинул к себе книжку меню. — По-прежнему предпочитаете беседовать в ресторанах? Хотя, вроде и кабинеты у нас на соседних этажах…