Здравствуй, Валерка! (сборник)

Машков Владимир Георгиевич

странное, что он был не в своих детских ботинках, а в чьих-то кедах.

– Это же мои кеды!
– закричал Толька Дашкевич.

Они так торопились тушить пожар, что перепутали обувь. Толька натянул

Мишкины ботинки, а Мишка Толькины кеды.

– Ладно, - сказал Толька.
– Мне твои ботинки как раз.

– Тогда быстрее завтракать и вперед, - сказал Борис Михайлович. -

Может, и обгоним наших противников.

А я подумал, что нам очень помог

этот пожар. Не подумайте, что я за

пожары, за то, чтобы лес горел. Нет, но иногда людям необходима встряска. А

то идут, ругаются, друг на друга косятся, а тут - пожар, лес горит. И вот

можно проверить, чего они вообще стоят.

ПАКЕТ С ПЯТЬЮ СУРГУЧНЫМИ ПЕЧАТЯМИ

Больше приключений у нас не было. Мы шли быстро и весело, и ноги сами

несли нас к цели - Белому озеру.

На третий день пути огромной тарелкой желто-зеленой воды перед нами

показалось Белое озеро.

– А почему оно совсем не белое?
– спросил я.

– Потому, что кончается на "у", - сердито оборвал меня Борис

Михайлович. Он был явно не в духе.

– Продули мы, ребята! - с отчаянием воскликнул Мишка Зайцев и показал

на противоположный берег. Там пылали костры и возле них суетились мальчишки

и девчонки в пестрых ковбойках. Это был, конечно, мой бывший класс. Я узнал

упитанного Семку, который восседал на камне и философски поглядывал на

озеро, рассмотрел очки Леньки Александрова и банты - две беспрестанно

взлетавшие бабочки - на косичках Галки Новожиловой.

– Все пропало, - сказал Витька Мелюх и повалился на траву. Человека, более нудного, чем Витька, я не встречал еще ни разу в своей жизни. Чуть

что, сразу лапки кверху и сдается.

– Не ной ты, - крикнул я и повернулся к Борису Михайловичу. У нашего

вожатого было такое лицо, как будто он только что получил сильный удар по

челюсти.

– Борис Михайлович, - спросил я, - разве они нас обогнали?

– Почти, Валера, - задумчиво сказал вожатый. - Правда, еще осталось

одно препятствие. Надо отыскать в лесу пакет с пятью сургучными печатями. Он

спрятан в полиэтиленовый мешочек. В этом пакете - поздравление с победой, с

первым местом.

– Если они здесь целый день, то пакет они давно нашли, - заныл Мишка

Зайцев.

Вот слюнтяй. Такая меня разобрала злость, что я закричал:

– Стройся! Смирно! Шагом марш!

Ребята от неожиданности быстро построились и зашагали прямо к кострам, на которых варили ужин наши противники. Я оглянулся на Бориса Михайловича.

Вожатый мне подмигнул: "Полный порядок".

Хмурые, мы рассаживались у костров под крики, шум, свист ребят из моего

бывшего класса, которые торжествовали победу.

Я сел как раз посреди двух лагерей противников. И поэтому с моим лицом

творилось что-то ужасное. Одна его половина, та, которая была ближе к

ребятам из моего теперешнего класса, хмурилась и мрачнела. А вторая

половина, та, которая косилась на ребят из моего бывшего класса, ликовала и

веселилась.

– Фу, - сказал я сам себе и стал смотреть в землю.

– И еще неизвестно, кто выиграл, - раздался спокойный голос Галки

Новожиловой.
– Пакет мы не нашли.

Ребята из моего теперешнего класса зашевелились, повеселели.

– А мы пожар огромный потушили!
– крикнул Мишка Зайцев.

– Правда?
– подсел ко мне Семка.

– Правда, - сказал я и вытащил из рюкзака "И один в поле воин".

Я открыл книгу, и столпившиеся за моей спиной ребята из 6 "А" прочитали

шепотом надпись:

"Тов. Коробухину Валерию за мужество и отвагу при спасении от пожара

лесонасаждений Дорогомиловского лесничества".

– Ого!
– сказали ребята.

Семка вскочил, возбужденный.

– А я всегда говорил, что Валерка отличный парень.

Вокруг загалдели.

– Тихо!
– крикнул Борис Михайлович.
– Пошли устраиваться на ночлег.

Мы быстро разбили палатки, разожгли костер и, пока наши кашевары

соображали ужин, побежали к озеру.

Солнце заходило на противоположном берегу. Его прощальные лучи лежали

на озере, как длиннющие красные рыбы. И озеро уже было не белым, а красным.

"Но почему оно все-таки Белое?" - недоумевал я, разрезая головой и

руками мягкую теплую воду озера.

Как хорошо сбросить рюкзак и плыть, плыть, все равно куда.

Я оглянулся - вот это да! - я уже на самой середине озера. Борис

Михайлович, наверно, нервничает.

Я повернул, лег на спину и заработал ногами. Руки у меня отдыхали.

Потом я поплыл снова брассом. Я очень люблю брасс. Мне кажется иногда, что

брассом я могу проплыть сотню километров, ни разу не отдыхая.

Когда я плыл, мне в голову лезли всякие мысли, а поэтому я достиг

берега чуть левее от того места, где пылали наши костры.

Я уперся руками в желтый песочек и так лежал в воде. Мне не хотелось

вылезать. Я блаженно вертел головой, пускал пузыри и вдруг под корнем сосны, далеко вылезшим в озеро, заметил белый прямоугольник с пятью круглыми