Здравствуй, Валерка! (сборник)
Шрифт:
и бульбочкой все не было.
Солнце из рыжего превратилось в огненное и стало похоже на вареного
рака.
Я понял, что пора думать о ночлеге. Тем более, что от Гороха уже нельзя
было добиться ни бе, ни ме, ни кукареку. А на привале он уселся вдали от
всех и стал задумчиво изучать небо.
– Ты решил по звездам дорогу найти?
– вежливо спросил я.
– Какие звезды? Какая дорога?
– притворился непонимающим Горох.
– Нас тоже волнует, какая дорога
бульбочке с кислым молочком, - произнес я.
– Валерка! - Колька поглядел на меня виноватыми глазами. - Я потерял
дорогу. Все они какие-то одинаковые, и там были березки, и пригорок этот
был, и вот та яма.
– Будем бить или простим?
– обратился я к Семке и Генке.
– Будем бить.
– Ребята угрожающе зашевелились.
– Я же не нарочно, - испугался Колька и, не вставая, начал отползать
подальше от нас, торопливо отталкиваясь длинными ногами.
Но Семка и Генка и не думали вскакивать. Они здорово устали и лежали, задрав на рюкзаки ноги в пыльных кедах.
– Тебе повезло, - сказал я Гороху.
– Ребята не в форме.
Я поглядел на солнце. Оно осторожно спускалось по березкам на землю, чтобы заснуть до утра. Солнце сейчас было похоже на монтера, который, окончив работу, слезает со столба.
– Сема и Гена! Выбирайте быстрее место для палатки, а мы с Колькой
пойдем собирать хворост для костра, - скомандовал я. Едва мы успели
поставить палатку и разжечь костер, как солнце покинуло нас до утра.
С унылыми физиономиями мы расселись вокруг костра. Всем хотелось есть.
Но никто не собирался первым признаться, что он ужасно голоден. Поэтому и
костер, лихо стреляющий сучьями, нас не веселил.
Я глядел на костер и на ребят, и оттого, что я долго глядел, мне стало
казаться, что мы - это не мы. То есть мы - это мы, это Семка, Генка, Горох и
я. Но мы уже не мальчишки, тайком удравшие от своих лучших в мире мам, а
полярники на льдине в океане. Мы решаем, как быть дальше. Минуту назад наша
льдина с ужасным треском раскололась пополам, и все припасы утонули. Есть
выход - мы можем покинуть льдину на вертолете, но тогда нам не удастся
спасти научные приборы и все, ради чего мы мерзли так далеко от дома. Мы не
знаем, на что решиться, но мы спокойны, потому что мы настоящие мужчины.
А потом мне стало казаться, что мы уже не на льдине, а сделали привал в
знойной пустыне. Еще издали мы заметили колодец в тени деревьев. Напрягая
последние силы, бежим к спасительной воде. Но горе нам! В колодце пусто и
сухо, как и у нас во рту. Кажется, за один глоток воды отдал бы жизнь.
Я так навоображался, что почувствовал, как мне и в самом деле здорово
захотелось пить. Глянул на ребят - они облизывали пересохшие губы. Наверно, им тоже привиделась знойная пустыня.
– Сейчас бы глоточек воды, - тягуче проныл Горох, - ужасно пить
хочется.
Оказывается, в надежде на кислое молочко ребята потихоньку выдули из
своих фляжек всю воду. Теперь даже губы смочить нечем.
И на ночевку мы остановились неудачно - ни реки, ни ручейка поблизости.
Я забрался в свой рюкзак. Ура! У меня еще целых полфляги.
– Эх вы, полярники! - сказал я и отпил глоток.
– Эх вы, пустынники!
–
сказал я и отпил еще глоток. А потом передал флягу ребятам. Полярники и
пустынники (это которые путешествуют в пустынях) набросились на воду и вмиг
осушили флягу.
Настроение из мрачного стало солнечным.
– Хорошо верблюду, - подал голос Горох, - он может две недели без еды и
воды прожить.
– Ученые скоро придумают, - вступил в разговор Генка, - чтобы и человек
мог так долго без пищи обходиться.
– Значит, у человека будет два горба?
– съязвил Горох.
– Не обязательно, - спокойно объяснил Генка.
– Просто в пустыню или на
льдину человек возьмет с собой особые таблетки. Проглотил одну, как будто
кружку воды холодной выпил. Другую проглотил, как будто две котлетки съел.
– Не растравляй душу, - притворно застонал Горох.
– А третью таблетку проглотил, - подлил я масла в огонь, - как будто
тарелку бульбы с кислым молоком уплел.
Колька надулся и больше не раскрывал рта, пока мы рассуждали о
таблетках будущего. В конце концов мы так наговорились, словно сами
попробовали эти таблетки и сейчас нам уже совсем не хотелось есть.
Легли в палатку в отличном настроении. Было довольно тесно, и мы стали
толкать друг друга. Я оттеснил Семку к стенке палатки. Мой друг - парень
здоровый, но где ему со мной тягаться. Семка затих на несколько секунд в
своем углу, а потом внезапно набросился на меня и стал щекотать. А щекотка
для меня - враг номер один.
Я дико взвыл, вскочил на ноги и свалил стойки, на которых держалась
палатка. Палатка, конечно, рухнула. Погребенные заживо под брезентом, мы
забарахтались, пытаясь найти выход.
Наконец, по одному, еле дыша, выползли на свободу. Как в такой
кромешной тьме снова поставить палатку? Оказывается, выскочили и два боковых
колышка.
Решили лечь прямо на палатку. Авось, дождя не будет, авось, не
замерзнем. Положили под головы похудевшие рюкзаки и затихли. Потому что на