Здравствуй, Валерка! (сборник)
Шрифт:
Ничего не понимая, мы осматривали самый обыкновенный обрубок сосны.
Из состояния телеграфных столбов нас вывела повариха тетя Рая.
– Помощники пожаловали? - осведомилась она. - Держите орудия
производства.
Тетя Рая вручила нам по ножу и показала на три мешка картошки, с
которыми предстояло справиться нашему отряду.
– Не стесняйтесь, принимайтесь за работу.
Все облегченно вздохнули и сели на "скамью подсудимых". Сверкнули ножи,
водой.
Я работал вместе со всеми, а в голове у меня шла другая работа. Я
размышлял. Ну и названьице придумали - "скамья подсудимых". Прямо оторопь
берет. Но потом я решил, что чистить картошку - это не самое лучшее занятие
в лагере. Не самое веселое, во всяком случае. И потому название обрубку
сосны придумали неплохое, с юмором.
Но вскоре я начал терять чувство юмора. Над тремя мешками картошки мы
проливали пот полдня.
А после мертвого часа Аскольд снова скомандовал:
– На "скамью подсудимых" шагом марш!
Мы уже не пели. Сами понимаете, нам было не до песен.
Рассевшись на "скамье подсудимых", мы уставились на очередные мешки
картошки.
По лагерю быстро разнеслось, что наш отряд, тот самый, который без
спроса бегал купаться, здорово болел и весело подмел территорию, с утра, не
вставая, сидит на "скамье подсудимых". Каждый, кто пробегал мимо, считал
своим долгом поострить:
– Эй вы, бульбянники! Как жизнь?
– Картофелечистильщикам - пламенный привет!
Сжав зубы, мы не отвечали на насмешки. Вы можете оценить, чего стоило
нам молчание.
Появился и Ленька Александров. С ехидной улыбочкой понаблюдал, как мы
боремся с картошкой, а потом исчез.
Через несколько минут пришел снова в окружении ватаги ребят из своего
отряда. Кивнув на нас, Ленька громко изрек:
– Перевоспитание тунеядцев идет полным ходом.
Леньке я уже не мог не ответить - ведь он был моим одноклассником.
Озабоченно оглядев "скамью подсудимых", на которой мы еле поместились, я
произнес:
– Ребята, давайте потеснимся, тунеядец жаждет перевоспитаться.
Ленька замялся, не зная, что ответить, и повернулся к своим товарищам
за подмогой. Но те потихоньку хихикали.
– Вот просидите так всю смену, еще поплачете, - вновь пошел в атаку
Ленька.
– Ну и просидим, а тебе завидно?
– Чему завидовать? Вы тут чистите нам картошку, а мы ее рубаем и
пальчики облизываем.
Ребята из Ленькиного отряда восторженно захохотали.
– Как бы вам не подавиться, - не остался я в долгу.
Началась настоящая перепалка, в которую втянулись все. Про то, чтобы
чистить картошку, мы, разумеется, забыли.
Неожиданно появилась Галка Новожилова.
– Как тебе не стыдно, Леня, - возмутилась она.
– Зачем ты издеваешься
над ребятами? Это не по-пионерски и, вообще, некрасиво.
– Красиво - некрасиво, - буркнул Ленька, удивленный, что Галка
неожиданно взяла мою сторону. - А они большего и не заслуживают - хулиганы.
Я б заставил их всю смену чистить картошку. Попрыгали бы.
Ленька повернулся и зашагал прочь. За ним потянулись остальные.
– Спасибо, сеньора, - я поклонился Галке, - мы никогда не забудем, как
в трудную минуту ваша забота и участье тронули нас до слез.
– Все дурачишься?
– спросила Галка.
– А что мне, плакать?
– Не плакать, а придумать что-то надо. Ты же умел раньше.
Галка хитро глянула на меня.
– Ну, до свидания!
Мы долго смотрели вслед Галке, которая медленно брела между сосен к
домику своего отряда.
– Давно знаком?
– выдавил из себя Толька.
– Как зовут?
Я промычал что-то неопределенное и принялся за картошку.
Тольке захотелось поговорить:
– Очень ненадежные люди эти девчонки. Как ты считаешь, Коробухин?
– Я считаю, - начал я, - что нам надо придумать, как избавиться от
картошки, а не болтать всякую ерунду.
– А как ты от нее избавишься?
– уныло протянул Васька Блохин.
– Как?
– хором спросили ребята.
Вторая серия моих снов
Я выбегаю на шоссе и подымаю вверх руку. Мои друзья тормозят и слазят с
велосипедов.
– Ну и влип ты в историю, - сокрушается Семка.
– Ничего, скоро все будет хорошо, - утешает Генка.
– Да плюнь ты на все и удирай из лагеря к нам. - Гороху, как всегда, неведомы никакие колебания.
– Я еще хочу немного подраться, - подмигиваю я ребятам. - Сдаваться
рано.
– Молодец, Валера, - улыбается Семка, - я всегда говорил, что ты
железный парень.
– Вот это по-нашему, - одобряет и Горох.
Генка мнется, прежде чем сказать:
– А может, лучше всего тихо отдыхать, ни во что не вмешиваясь? Каникулы
скоро окончатся, а ты все мечешься как угорелый.
– Ну, ладно, ребята, - говорю я.
– Катите дальше. А я пошел, у меня еще
дело есть сегодня.
– Ночью?
– удивляется Семка.
– Ага.
– Тебе дня мало?
– ехидничает Горох.