Здравствуйте, пани Катерина! Эльжуня
Шрифт:
«Брат Зоси?! Кем же он тогда приходится пани Кристине?» Сейчас, наверно, последует этот вопрос. Но собеседник Анатолия не успел ничего спросить. Против них остановился трамвай.
— О, вот и пани Станкевич! — воскликнул он, увидев выходящую из трамвая женщину с хозяйственной сумкой в руках, с небольшой, похожей на детскую лопатой.
Легко соскочив с подножки трамвая, женщина перебежала на ту сторону улицы, где неподалеку от подъезда стоял Анатолий с новым его знакомым. Тот окликнул ее:
— Пани Станкевич! Хвилечко!
Женщина порывисто обернулась и, увидев рядом с ним Анатолия, переспросила растерянно:
— Приехал?! — И так же растерянно вымолвила: — Ты приехал… сынок?
Она глядела на Анатолия испуганно, но он видел — теплеют ее глаза.
Глава одиннадцатая
«НЕ ПАМЕНТАМ…»
— Почему ты не написал нам, Толек? — говорила Кристина, поднимаясь по лестнице с Анатолием. — Мы с Зосей встретили бы тебя!
Она разговаривала с ним так, будто знала его давно. Но она и впрямь давно его знала — Толека, что повсюду водил за ручку ее Зосю, боясь, как бы Зося не потерялась. И таскал ее Зосю на спине, когда та потеряла свои ботиночки.
Она давно его знала. Сперва по рассказам Зоси. Потом по письмам самого Анатолия. Но и зная, вернее, представляя его себе, Кристина, конечно же, не могла представить, какой бы оказалась их встреча, случись им увидеться. А тут…
Услышав вдруг за собой: «Брат панны Зоси приехал», она обернулась и увидела, что чуть поодаль от соседа стоит высокий, плечистый юноша.
Зосин брат!..
Еще не отдавая себе отчета в том, что произошло, опасаясь прежде всего, чтобы сосед не догадался о Зосе, чтобы в доме не узнали о Зосе, Кристина воскликнула первое, что пришло в голову и что — так казалось ей — могло бы как-то затушевать, затуманить их встречу для окружающих.
— Приехал? Сынок…
И вдруг увидела, как вспыхнуло смуглое лицо юноши. Как, распахнувшись, пытливо взглянули на нее серые с прозеленью (Зосины!) глаза. И улыбка, застенчивая, смущенная (Зосина, родная улыбка), чуть тронула четко очерченные губы.
Что-то приключилось с сердцем Кристины в ту минуту. Но Анатолий не знал этого. Ему сразу стало легко с Кристиной. Она никак не походила на ту, какой он представлял ее себе. За одно только это был он благодарен Кристине.
— Входи, Толек! — Отперев двери, Кристина пропустила его вперед.
Квартирка оказалась крохотной — две небольшие смежные комнаты. В первой жила Кристина. Во второй — Зося.
— Снимай пиджак! Жарко! — открывая окна, говорила Кристина. — Может, хочешь умыться? Проходи в ванную. — И, заметив, что он разглядывает две висящие рядом на стене фотографии, два как будто похожих девичьих лица, сказала, указывая на ту, что справа: — Это Зося. Снималась, когда поступила в институт. А то — Бронка. Моя сестра. — И, помедлив, добавила: — Она погибла. В Освенциме.
Кристина хлопотала на кухне, а Анатолий сидел в
Подле него на тахте валялся плюшевый мишка — симпатичный потрепанный одноухий медведь, — видно, из Зосиного детства.
Чем-то он беспокоил Анатолия, о чем-то мучительно напоминал.
Напрягая память, Анатолий увидел вдруг: по чисто вымытому некрашеному полу в доме у бабушки ковыляет Татьянка, ковыляет на нетвердых еще ногах. И, ухватив за ухо, тащит за собой мишку, такого же бурого, похожего…
Оно было столь неожиданным и столь зримым, это воспоминание, оно несло с собой такое смещение времени и связь времен, что Анатолий на миг утратил ощущение реальности. Он сидел в Татьянкиной комнате, на Татьянкиной тахте. Шумел за окнами Краков. Звенели за окнами трамваи. На кухне хлопотала Кристина — звякала ложками, тарелками. Лилась из крана вода… Анатолий не слышал ничего этого… Тишина была в нем и вокруг него — удивительная, счастливая тишина.
Он сидел в Татьянкиной комнате, на Татьянкиной тахте, ни к чему не стремясь больше и ничего не ожидая. Потому что знал: сейчас или часом позже — это не имело значения — отворится дверь, и войдет в свою комнату Татьянка…
Вошла Кристина.
— Може, будем обедать, Толек?
Он очнулся.
— Обедать? — И почувствовал голод — не ел с утра. — А может, подождем Зосю?
— Не, кохане! — мягко сказала Кристина. — Зоси нема. Зося в Варшаве. — И заметив, как потускнело, погасло счастливое лицо Толека, поспешно добавила: — Не надо так огорчаться! Дадим телеграмму, она приедет.
Они послали телеграмму Зосе в Варшаву на адрес студенческого общежития, где должна была остановиться их группа.
«Зосенька, возвращайся срочно», — написала Кристина. И подписалась: «Мамуся».
Она не захотела объяснять в телеграмме, почему именно Зосе надо вернуться. Не захотела писать, что приехал Анатолий.
— Зося знает, мамуся не стала бы ее вызывать даром, — сказала Кристина. — Она приедет…
Зося в самом деле приехала на другой день. Первым же поездом из тех, что в течение дня прибывали из Варшавы. Кристина и Анатолий были на вокзале.
Когда показался поезд, Кристина потянула Толека за колонну. Мимо них шли с поезда люди. Анатолий нервничал — он боялся пропустить Зосю. Кристина оставалась спокойной.
По перрону торопливо шла девушка со спортивной сумкой в руках. Зося?! Анатолий взглянул на Кристину и, заметив, как посветлело ее лицо, понял, что не ошибся. Тогда он вышел из-за колонны, незаметно подошел к Зосе.
— Пани позволит? — И, словно желая ей помочь, взялся за ручку сумки.
Резко обернувшись, девушка встретилась взглядом с Анатолием.
Анатолий увидел вспыхнувшие от возмущения ее глаза. Гневно сжатые губы. И упавшие на лоб золотые от солнца завитки. Он даже шрамик успел заметить — маленькую отметинку на смуглой ее щеке.