"Зэ" в кубе
Шрифт:
Мальчик очень быстро развивается, думаю, вот-вот пойдёт. На прошлой неделе ему исполнилось девять месяцев. Аккурат в эту маленькую дату у него прорезался четвёртый зуб – Тадеш Аш, который две недели каждую ночь носил хнычущего малыша на руках, так радовался, что едва не устроил праздник с фейерверками, еле отговорила. Я настолько погружена в своё счастье, что только в такие вот моменты, когда слегка отстраняюсь и записываю (или рисую), понимаю, как же мне невероятно повезло. Мой муж, мой сын, наш Дом. Мой мир замкнулся на Аше и ребёнке – но я больше никого и не хочу
Аш творит без устали новые миры и меняет к лучшему старые. Говорит, что ему понравилось быть добрым богом. Часто смеётся. Обожаю, когда он смеётся. Сыночек, глядя на него, начинает смеяться вслед, а поскольку делать этого ещё не умеет, получается у него настолько забавно, что в результате мы все хохочем. Люблю их. Очень сильно люблю. Никогда не думала, что в человеке может вмещаться так много любви. Хотя я и не любила никого до встречи с Ашем – заблуждалась, принимала симпатию за настоящее чувство. Прошло, забыто, и вспоминать не о чем. Ничего от тех увлечений не осталось. А вот любовь не перестаёт. Она прибывает, как молоко – чем больше отдаёшь, тем больше образуется. Ох, как кстати о молоке – мальчик уже проснулся, подаёт голос, требует своё. Вернусь позже, мне ещё многое хочется записать.
Глава 8
– Это что за язык вообще? Буквы вроде знаю, но ничего понять не могу! – Одетый в тёмно-зелёную униформу молодой элоим перебросил второму функционалу группы зачистки общую тетрадь в сине-жёлтой обложке.
Тот, поймав тетрадь на лету, раскрыл её примерно на середине, долго читал, шевеля губами и серьёзно насупив брови.
– Шед знает. Явно один из земных, вроде бы славянской группы – во всяком случае, часть слов я немного понимаю. «Многое…» … «хочу» … нет, не так, «хочется»! ... «хочется за-пи-сать». – Последнее слово элоим произнёс нараспев, словно желая подчеркнуть его. – «Дневник Эвики Н.». Имя какое-то идиотское... Это ж додуматься нужно было, а? Галму учить земному языку! Зачем? Для чего ещё эта кукла пригодна, кроме как ноги раздвигать?!
– Захлопни пасть, недоумок! – взмахом руки «растворив» дверь, в комнату вошёл статный элоим. Он был одет в свободном стиле, свойственном молодым представителям элиты, но волевое лицо и властный взгляд говорили сами за себя. Функционалы разом вытянулись во весь рост, руки по швам, и замерли, задрав головы. Их поза, с глазами, якобы устремлёнными в небо, должна была убедить высшего элоима в непоколебимости долга и святой верности идеалам Неназываемого.
Высший брезгливо дёрнул левой щекой. «Старательные бездари. Явный шлак, но приходится терпеть – кто-то же должен заниматься выгребными ямами». Он сделал неопределённый жест рукой, подзывая к себе функционала, который всё ещё держал в руке дневник Эвики. Тот резво подскочил, всем естеством своим выражая служебное рвение.
– Кор-Лан, к вашим услугам, господин!
Элоим деланно зевнул, демонстрируя скуку.
– За каким шедом мне твоё имя, недалёкий? Сесть подай.
Кор-Лан
– Прошу вас, господин, всё, что пожелаете.
Элоим подобрал широкую тунику и сел, откинувшись на мягкую спинку.
– Вон пошли. Оба.
Функционалы послушно развернулись, демонстрируя полную слаженность как в движениях, так и в мыслях.
Уже у самого выхода их догнало небрежное:
– Эй, как там тебя… Кот? Тетрадь оставь.
Кор-Лан, уязвлённый при свидетеле уже во второй раз, сжал челюсти так, что на скулах побелела кожа. Однако в тот момент, когда он развернулся лицом к высшему элоиму, оно уже выражало внешнюю безмятежность и услужливость.
– Прошу прощения, господин. Отвлёкся. Впредь такое не повторится.
Элоим принял дневник и отослал функционала раздражённым жестом руки.
– Шагай. Дверь не забудь закрыть.
Оставшись в одиночестве, он поднёс к лицу тетрадь в пёстрой обложке, сделал глубокий вдох. Надолго задумался. Потом раскрыл дневник и принялся читать – судя по скорости, с которой переворачивались страницы, более чем бегло. Чтение его так увлекло, что он не сразу заметил, как посреди комнаты в считанные секунды соткалась из воздуха объёмная голограмма. Когда же увидел, разом вскочил на ноги, украдкой бросив в кресло дневник.
Склонил голову в знак почтения, однако недостаточно поспешно – так, словно имел право на свою игру.
– Какая честь, Высший Член Совета! Чем обязан такому счастью, благословенный Слак-Поц?
Тучный пожилой демиург, стоящий в середине светового столба, нахмурился.
– Поязви мне ещё, так я тебе быстро объясню, кто ты есть, щенок, и где твоё место! Ты в курсе, что наша операция провалилась, да с таким треском, что ещё долго будем последствия разгребать?
Молодой элоим передёрнул плечами.
– Да, конечно. Иначе меня бы здесь не было. Возникла непредвиденная ситуация. Шер-Тап, сотни лет не общавшийся с сыном, решил-таки нанести визит в связи с рождением внука. Нежданно, что называется, негаданно. И застал женщину за кормлением грудью. Если бы она просто играла с ребёнком, мы бы внушили ему, что это всего лишь усовершенствованная галма – но грудное молоко… Шер-Тап был настолько шокирован этим зрелищем, что прямо из дома открыл портал в одну из Сфер. Благо, хоть тот не продержался и пары секунд, иначе долго бы нам пришлось разыскивать тело импульсивного патриарха. Тут разве что коррекция памяти могла бы помочь…
– Тан, ты что, идиот? Какая коррекция, он уже растрезвонил всем! Собрал экстренное заседание Совета и предал всё огласке! Совет был вынужден инициировать программу зачистки. И я тоже проголосовал «за» – а что ещё оставалось?! Снова нас консерваторы уделали! – Слак-Поц картинно развёл руками. – Всё. Просрали такой шанс!!
Тан вздрогнул – просторечная брань в исполнении высшего демиурга резала ухо. Похоже, старый хрыч на пределе. Конечно, не стоило надеяться, что он прямо сейчас откинет копыта и отчалит в нерукотворные миры, но помечтать-то можно хоть иногда?