"Зэ" в кубе
Шрифт:
Белк громко застрекотал и молниеносным прыжком перенёсся на ствол дерева. Зацепился за кору острым когтями и в мгновение ока скрылся в листве. Зашуршал, затрещал ветками. На голову посыпались кора и сухие листья. Кир, отряхиваясь, пробурчал:
– Что, опять прятки?
Но Йолупень уже резво бежал вниз, зажав в зубах обломанную ветку, густо усеянную листьями и буроватыми, почти созревшими желудями.
Впрыгнул на левое плечо, не церемонясь с когтями, конечно же, ощутимо ободрал, но на шипение Кира внимания не обратил. Всучил ветку, не снисходя
– Фанфа-ары!!!
В тот же момент на Кира обрушился оглушительный рёв труб. Они как будто и воспроизводили какую-то мелодию, но разобрать её в этом немилосердном грохоте не представлялось возможным. По счастью, Йолупень сразу же дал отмашку, завершая дикий туш.
Воцарилась тишина. Белк издал короткий скрип, словно бы откашлялся, после чего заговорил:
– Короче, так, цц. Щас буду тебя мировой славой, тцц, прельщать, готовься.
Кир расхохотался.
Йолупень аж подпрыгнул от возмущения. При приземлении снова впился когтями и заверещал:
– Ц-ц-ц-ц! Чё ты ржёшь, ц, ц, как подорванный? Ты хоть понимаешь, как тебе повезло, а? Смотри сюда, умник! – С этими словами белк вцепился в один из желудей и аккуратно, стараясь не повредить плодоножки остальных орехов, сорвал бурый продолговатый плод. Резким движением когтя вскрыл тугую глянцевую оболочку, зачем-то понюхал и осторожно поднёс Киру. – Включай давай детализацццию свою. – Похоже, его подклинивало на этом звуке.
Кир поднёс жёлудь к глазам.
Посмотрел.
И увидел.
Йолупень заговорил, нервно дёргая хвостом:
– Вирги. Полиморфны, способны существовать в трёх средах, но в идеале предпочитают водную. Забавный мирок, цц. Философы, поэты. Писса-а-а!!. – Взвизгнув, белк нырнул подмышку и вгрызся в нерасторопную блоху. Встряхнулся, вспомнив, что находится при исполнении, и продолжил: – Писатели. Вилами по воде, понятно, но всё же. Им нужен бог. Всего лишь сошедший бог. Не творец, не чудотворец, не податель благ – только красивая идея, объект безусловной любви и поклонения. Ну, и объект вдохновения заодно. Напрягать просьбами, цц, не будут. Подумай.
Кир не думал, просто смотрел. Понимание мира пришло сразу – всеобъемлющее, подразумевающее принятие в себя каждого.
Белк, приняв отстранённый и задумчивый вид, принялся вещать, слегка подвывая на гласных и плавно жестикулируя лапкой:
– Планета-океан, уютный подводный мир, где юные вирги играют штормами, поднимая волны, равные зимарским горам; где восемь спутников цвета сапфира чередой проходят по ночному небосклону, и в их свете целые стаи виргов отдыхают, покачиваясь на поверхности водной глади; беседуют о звёздах, о том, что когда-нибудь оттуда, со звёзд, придёт великий Вирг, который поднимет твердыню над океанским простором и призовёт их в свой дворец на Суше. Молодые вирги считают это мифом, но религиозные устои крепки.
Тут Йолупень сделал паузу
– Как видишь, здесь, как и везде, ожидают мессию. Тебе эта роль по вкусу? И по зубам? – Он обнажил мелкие зубки в ехидной улыбке.
Кир неопределённо пожал плечами. Водный мир ему приглянулся, но мессианство… или же вечность в скучной роли ручного бога… Нет. Он помотал головой.
Белк досадливо цокнул и отшвырнул жёлудь в траву:
– На нет и суда нет. Туда виргам и дорога.
Уже не церемонясь, оторвал первый попавшийся жёлудь, взодрал оболочку, небрежно сунул в руки.
– Вот, попроще будет. Илаги. Отпускной мирок. Тццццц! – Бедолага опять сорвался.
Кир согнал с губ неуместную улыбку и сосредоточенно вгляделся в новый мир. Он оказался красивым и гармонично устроенным. Зелёная планета, отдалённо похожая на Зимар. Цивилизация, далёкая от урбанистической. Деревья, деревья, деревья, мелкие водоёмы, редкие поляны. И на одной из них – праздник. Подобием цветов распускается на ветках приручённый огонь, который не может никого обжечь; помост, где под завораживающую музыку танцуют илаги, чем-то неуловимым – длинными конечностями, тонкими ли телами или же общим угловатым изяществом – похожие на стрекоз. Все они молоды, их тела гибки, движения изящны. Живое олицетворение вечной красоты. И… совсем нет стариков?..
– Они до смерти остаются молодыми, – ответил Йолупень на незаданный вопрос, – живут очень долго, до последнего дня сохраняя силу и желания. А в утро смерти уходят далеко в лес, умирают без боли и переходят в подземный мир, к корням. Они кормят собой свой Лес. Это мир юности. Мир-праздник. Ты идеально подойдёшь на роль верховного божества. Тебя будут прославлять и превозносить, купать во всеобщей любви и обожании. Как тебе идея?
– Никак. Не нужно. – Кир вернул жёлудь, сожалея лишь о том, что этот мир повторит судьбу предшествующего. Жалко их было почему-то…
Йолупень раздумчиво принюхался, после чего впился в жёлудь острыми зубами. Кира передёрнуло.
Белк ухмыльнулся:
– Не жалей. Миров, как и идей, – без счёта. Если все прорастить, Мироздание рухнет. На вот, – втолкнул в пальцы очередную кандидатуру, – полюбуйся на технократию.
Среди тусклых звёзд плыл огромный металлический объект в виде тора, испещрённого множеством огоньков-иллюминаторов. Машины – антропоморфные, паукообразные, червеподобные – слаженно передвигались внутри, поддерживая работу реакторов, дающих свет и тепло.
– Создано Пси-Приусом для уничтожения звёздной системы кровного врага его клана – Ип-Нгуа. Но по завершении работ сопернику удалось заманить жаждущего мести Пси к ближайшей чёрной дыре и столкнуть за горизонт событий, откуда он и пытается выбраться последние двадцать тысяч зимарских лет. Понятно, бесперспективно, но пусть себе пыхтит, он ведь в принципе неубиваемый. А тор вполне исправен и ждёт своего создателя. Хочешь занять его место? Хочешь кочевать по галактике, превращая звёзды в сверкающую шрапнель плазмы?