Зеленая кровь
Шрифт:
Мы с Наташей окоченели, а Михаил нас все не отпускал и рассказывал с пятое на десятое о том, как он нашел на карте богом забытую деревеньку, как загорелся желанием узнать - говорят здесь или трёкают...
Впрочем, как я понял, Наташу поразила тогда отнюдь не эта белиберда с трёканьем, а то, что до Трёки он добирался один, считай, уже ночью... Да и меня, помню, тоже: пятнадцать километров по незнакомым глухим местам, да еще в тридцатиградусный мороз!..
"И вы понимаете, в Трёке не трёкают!
– размахивал он перед нами длинными руками, и нельзя было понять, над кем он смеется: над собой или над нами? Наоборот! Парни меня тут чуть не отвалтузили, когда я стал их убеждать, что есть такой глагол - "трёкать"!.."
Потом я
А через месяц они поженились.
Я чувствовал, понимал: все эти эскизы - лишь подступы к главному. Волновало ненаписанное... Необъяснимый аромат тайны, встречи с чудом. Вопрос был "в малом": о чем это самое ненаписанное? Что меня там, в институте, так поразило, отодвинуло куда-то в глубь сознания все эти потрясающие открытия и идеи, даже сами космические путешествия "с неограниченным сроком во времени" отодвинуло?.. Ах, да, культиватор с хлореллой!..
Суть проблемы заключалась в том, чтобы заставить микроводоросль, скажем, хлореллу-вульгарис, в разгаре лета покрывающую тонкой зеленой пленкой воду в лужах (говорят: вода цветет), извлекать из выдыхаемого человеком углекислого газа кислород. Существует гипотеза, что львиная доля кислорода атмосферы восстанавливается как раз этой самой хлореллой в океане. Исследователи Института физики имени академика Л. В. Киренского выдыхаемый испытателем воздух пропускали через культиватор с раствором хлореллы - эдакий океан в микроминиатюре. Сидя тогда в зале с культиватором, я торопливо записывал:
Культиватор у нас установлен в другом зале. Там же, где фитотрон. С гермокамерой фитотрон соединен узким шлюзом, проложенным сквозь стену между залами. Я открыл люк в фитотрон, согнулся в три погибели, попыхтел и вскоре очутился словно в другом царстве-государстве. Ослепительно солнечный свет, излучаемый ксеноновыми лампами, журчание воды, стекающей по кюветам с растениями, влажный и чистый воздух... Субтропики, одним словом Космическая оранжерея.
Культиватор, когда с него сняты защитные металлические щитки, напоминает загадочное космическое растение: в толстых прозрачных "листьях" из органического стекла булькает, барботирует, как неизменно поправляет Боданцев (опять Боданцев?!), обожающий техническую терминологию, наша чудо-хлорелла - мириады крошечных, величиной в одну-две десятых микрона изумрудных шариков. "Листья" причудливым жабо окружают ксеноновые лампы маленькие солнца.
"Это культиватор варианта "А" - старой конструкции, - объясняет Боданцев.
– В нем около двадцати литров воды с хлореллой. Двадцать литров хлореллы уравновешивают одного человека весом примерно в семьдесят килограммов. Но если мы поднимем концентрацию углекислоты в три раза - эти двадцать литров уравновесят уже трех испытателей".
А немного позже в записной книжке появился еще один набросок:
Михаил был поглощен культиватором. Я подошел к нему - нужно было договориться, чтобы он перед уходом заглянул к Хлебникову. Да и мы с ним еще не все вопросы разрешили.
"Михаил..."
"Как кровь, - услышал я.
– С той же скоростью..."
Я понял, что он говорит о растворе хлореллы.
"Зеленая кровь?
– удивился я: - А это неплохо, в этом что-то есть. Если представить культиватор в виде легких... Обратных, так сказать, легких..."
"Как кровь", - повторил Михаил, зачарованно глядя на булькающую, пульсирующую между пластин хлореллу...
"Ах, - услышав мои рассуждения, помню, покачал головой Исследователь Как вас, писателей, манит фантастика. Раствор хлореллы, а вы уже "зеленая кровь"?
– Пауза. Размышления. И вдруг: - А, знаете, в этом действительно что-то есть. Вы никогда не слышали о гигантской тридакне? Ну, знаете, литераторы ей придумали такой ослепительно красивый титул: "жемчужная смерть". Ловцы жемчуга, ныряльщики иногда попадают в створки тридакны ногами, ну "... Сами понимаете, чем это заканчивается. Не слышали?" - "Нет, не слышал".
– "Поинтересуйтесь на досуге: весьма показательный пример симбиоза моллюска и зооксантеллы..."
Поинтересовался, нашел-таки описание физиологии этого загадочного существа. Раз пять, наверное, перечел, с каждым разом ощущая все нарастающее волнение: вот она - тайна, прикосновение к чуду... Гигантская ракушка в четверть тонны весом, в крови которой мирно сотрудничают кровяные тельца с зооксантеллой (кстати, ближайшей родственницей той самой хлореллы-вульгарис, которая меня поразила в культиваторе института). Сколько живет тридакна никому не известно, может, сотни лет. Но главное - живет, не нуждаясь ни в пище, ни в кислороде, - все это ей дает зеленая кровь...
Зеленая кровь!.. Это была уже больше, чем тема. Сам сюжет! Та самая драматургия, без которой нет литературы. Сюжет - это действие, столкновение, сюжет - это сама овеществленная, обретшая "кровь и плоть" драматургия... И вдруг - словно вспышка в памяти: последний короткий разговор с Исследователем. "Похоже, вас интересуют не столько факты, сколько допустимость отклонений от них?" - "Я просто хочу представить, как это было".
– "Представить, как... это могло бы быть?" - "А, пожалуй, вы правы: я так отчетливо вдруг представил в этом зале с гермокамерой людей с букетами цветов, улыбки, волнение... Когда вы планируете начать эксперимент с экипажем?" - "Думаю, года через два-три, не раньше. Но мы ведь вам все показали - даже фильм о самых первых экспериментах. Неинтересно?" - "Ну что вы! Очень интересно... А как вы представляете себе этот эксперимент с экипажем? Как он начнется? Как будет протекать? Так и остановитесь на полутора процентах углекислого газа?" - "Моя обязанность знать, а не воображать. Если мы начнем фантазировать, то..." - "То что же останется на нашу долю? Так?"
И вот передо мной газета: эксперимент с экипажем начался не через два-три года, а через восемь - у науки свой отсчет времени. "Итак, советские ученые сделали новый шаг в создании эффективных биологических систем для длительного пребывания человека в космическом пространстве..." Я невольно сравниваю газетную статью, факты и детали, приводимые в ней, с моей попыткой представить подобный эксперимент еще до того, как была разработана его программа. Прав оказался мой провожатыйИсследователь: у науки свой путь экстраполяции. "В литературе такая экстраполяция называется научной фантастикой, не правда ли?"
Итак, вариант, которого не было. Пока не было...
Глава первая Часы пущены
Эксперимент начнется точно по графику: 10 февраля в 12 часов дня. За два часа до начала техники включили аппаратуру, приборы, прогрели, отрегулировали, гермокамеру облучили кварцем. Я заглянул туда в последний раз, уже перед самым запуском членов экипажа: все чисто - постели, белье, посуда, пакеты с лиофилизированными продуктами, гантели, эспандеры, книги... Все на месте. Заходить в гермокамеру не стал, не стоит раздражать Мардер, она и так извелась, даже похудела в эти последние дни, борясь с "бактериальной грязью": все кварцует, к испытателям в боксе не подпускает никого, кроме врачей, - боится гриппа. Или еще какойнибудь ерунды, которая может сорвать эксперимент. Конечно, стоит в гермокамеру занести какой-нибудь вирус - все в такой тесноте заболеют друг за другом, вирусы и бактерии, как мы убедились, в строгой изоляции дают такие вспышки роста! Микробиологическое наводнение...