Зеленоглазое чудовище. Венок для Риверы
Шрифт:
Когда в половине первого в этот воскресный день Элейн и Фокс вошли в «Метроном», там все еще пахло субботним вечером. Сам ресторан, раздаточные и кухни сияли чистотой, но вестибюля и конторских помещений рука человека не касалась, и на них следы отгремевшего веселья казались тонким слоем пыли. Три человека в рубашках с короткими рукавами приветствовали Элейна с тем оттенком мрачного удовлетворения, который сразу говорит о неудачных поисках.
— Все впустую? — спросил Элейн.
— Пока да, сэр.
— Нужно осмотреть коридор, ведущий из вестибюля позади кабинетов в задние помещения, — сказал Фокс.
— По этому коридору убитый должен был пройти, чтобы появиться в дальнем конце ресторана.
— Мы сделали это, мистер Фокс.
— Опечатали
— Нет еще, мистер Элейн.
— Я поискал бы еще там. — Элейн указал через обе открытые двери кабинета Сесара Бонна во внутреннее помещение. — Начните с той, задней комнатушки.
Сам он прошел в ресторан. Столик, за которым он и Трой сидели минувшим вечером, был вторым справа. На нем лежали ножками кверху стулья. Элейн взял один и сел. «Двадцать лет, — думал он, — я тренировал память и не давал себе поблажек. Впервые стал свидетелем по делу, которым занимаюсь. Я гожусь на что-нибудь или уже закис?»
Сидя в одиночестве, он начал воссоздавать по памяти всю сцену, начиная с мелочей: белая скатерть, находившиеся на столике предметы, длинная ладонь Трой рядом с его рукой — все это он видел естественным образом, не прикладывая никаких усилий. За соседним столиком спиной к нему сидела в красном платье Фелисите де Сюзе. Она крутила пальцами белую гвоздику и искоса поглядывала на мужчину, сидевшего сбоку от нее. Он находился между Элейном и лампой на том столике. Его профиль четко вырисовывался на фоне лампы. Он сидел, повернув голову к оркестровому помосту. Справа от него находилась Карлайл Уэйн — ее было хорошо видно, лампа освещала ее ярче других. Чтобы лучше наблюдать за происходящим на сцене, она наполовину повернулась спиной к столику. От висков ее волосы волнами уходили назад. На лице было выражение сострадания и смущения. За Карлайл, спиной к стене, почти полностью заслоненный остальными, виднелся строгий силуэт леди Пестерн. Когда ее соседи по столику двигались, Элейну открывались то ее величественная прическа, то царственные плечи, то бюст, но ни разу — ее лицо.
Над ними и рядом с ними бешено дергался среди скопища барабанов мужчина. Его заливал поток света, поэтому его было видно прекрасно. Лысая голова лорда Пестерна раскачивалась и подпрыгивала. Блики плясали на металлических частях его инструментов. Потом луч прожектора переместился в центр сцены, где, откинувшись назад и почти положив аккордеон на грудь, играл Ривера. Сверкали глаза, зубы, хром и перламутр инструмента. Неподвижная стрела метронома смотрела прямо в грудь Риверы. Позади него, наполовину освещенная, металась вверх и вниз пухлая рука, колотившая по воздуху дирижерской палочкой. На круглом лице застыла широкая улыбка. У границы освещенного круга лицом к Ривере появился лорд Пестерн. Револьвер, направленный на искривленную фигуру, полыхнул пламенем — и Ривера упал. Затем последовали новые выстрелы, притворные падения и… Элейн с силой прижал ладони к столу. Это произошло потом, не до того, — безумная пляска цветных лампочек. Красные, зеленые, синие, они вспыхивали и гасли по всей стреле и каркасу метронома. Потом, а не до того, стрела качнулась в сторону от распростертой фигуры и вместе со всей этой подмигивающей цветовой свистопляской пришла в движение.
Элейн поднялся на оркестровый помост. Встал на том месте, где упал Ривера. Он оказался как бы внутри скелетообразной башни метронома. На задней плоскости сооружения он увидел распределительное электрооборудование. Посмотрел вверх — прямо над его головой висела гигантская стрела. Она представляла собой полую отливку из стали или пластика, усеянную миниатюрными лампочками, и по какой-то ассоциации вдруг напомнила ему украшенный драгоценными камнями дротик. Справа от двери в комнату для оркестрантов, скрытый от публики роялем, находился небольшой пульт, вмонтированный в стену. За лампочки, по словам музыкантов, отвечал Хэппи Харт. Со своего места за роялем или с того, куда он упал после выстрела лорда Пестерна, ему не составляло труда дотянуться до пульта. Элейн для проверки протянул руку и надавил на кнопку с надписью «Мотор». Первому громкому щелчку предшествовало глухое рычание откуда-то изнутри. Гигантская указывающая вниз стрела пошла вправо, на миг замерла, двинулась влево, достигла крайней точки и пошла в обратную сторону под аккомпанемент собственного храповика. Элейн включил лампочки и немного постоял внутри этого механического калейдоскопа — несообразная, неподвижная фигурка. Острие стрелы с мерцающими на нем лампочками проносилось в десяти сантиметрах над его головой. «Если долго смотреть на эту чертову штуковину, она вполне может загипнотизировать», — подумал он и отключил ток.
Вернувшись в служебные помещения, Элейн увидел Фокса, под наблюдением которого два водопроводчика снимали куртки в туалете.
— Выудить что-нибудь проволокой не удалось, мистер Элейн, — сообщил Фокс, — поэтому попытаемся посмотреть эту систему в разрезе.
— Я не питаю больших надежд на успех, — отозвался Элейн, — но пока продолжайте.
Один из водопроводчиков дернул за цепочку и углубился в созерцание последствий.
— Ну? — спросил Фокс.
— Не могу сказать, что система работает как часы, — поставил диагноз водопроводчик, — но она работает, если вы понимаете меня. — Он поднял вверх палец и посмотрел на своего коллегу.
— Сифон барахлит? — спросил тот.
— Как пить.
— Мы вас пока оставим, — сказал Элейн и увлек Фокса в кабинет.
— Давайте припомним, Фокс, основные особенности этой дьявольской головоломки. Называйте.
— Подготовка к преступлению в «Герцогской Заставе», — без промедления заговорил Фокс. — Наркотики, «Гармония», подмена, аккордеон, необычное орудие убийства.
— Добавим еще одну. Метроном бездействовал, пока играл Ривера. И начал свой чертов «тик-так» после того, как упал Ривера, а лорд Пестерн расстрелял все холостые патроны.
— Согласен с вами, сэр. Конечно, — безмятежно сказал Фокс, — и это тоже. Добавляем метроном.
— Теперь еще раз переберем остальное и поглядим, что получается.
Сидя в грязном кабинете Сесара Бонна, они сортировали, отбрасывали за ненадобностью, подправляли, разнимали на части фрагменты дела. Они бубнили под прерывистый аккомпанемент гидродинамических экспериментов водопроводчиков. Через двадцать минут Фокс закрыл свой блокнот, снял очки и твердо посмотрел на шефа.
— Вывод ясен, — сказал он. — Если отбросить несущественные детали, нам не хватает единственной вещи. — Он уперся ладонью в стол. — Если мы сумеем заполучить ее и если, уже будучи в наших руках, она окажется той самой, — наш маленький шедевр окажется завершенным.
— Если и когда, — добавил Элейн.
Дверь внутренней комнаты отворилась, и вошел старший водопроводчик. С притворной скромностью на лице он вытянул голую руку. На беловатой от хлорки ладони лежал револьвер, с которого на пол капала вода.
— Это именно то, что вы хотели? — мрачно спросил он.
4
Доктор Кертис ждал у главного входа дома, в котором жил Бризи.
— Извините, что пришлось вас побеспокоить, Кертис, — сказал Элейн, — но нам необходимо ваше мнение о его состоянии: способен ли он давать показания? Распоряжается Фокс. Он у нас босс по наркоманам.
— В каком он, по вашему мнению, сейчас состоянии, доктор? — спросил Фокс.
Доктор Кертис посмотрел на свои ботинки и заговорил, взвешивая каждое слово:
— Тяжелое похмелье. Его трясет. Депрессия. Может возмущаться. Может быть, напротив, тихим. Нельзя предугадать.
— Допустим, он согласится говорить. Можно ли считать его слова правдивыми?
— Не очень. Наркоманы обычно лгут.
— Какой линии поведения следовать? Угрожать или задабривать?
— Судя по обстоятельствам.