Зеленые небеса
Шрифт:
– Курсант Мартынов! А что вы можете добавить к словам курсанта Миронова?
– Я не обучен математике!
– поднявшись со стула ответил я, мне было глубоко наплевать, что сейчас подумают обо мне присутствующие в классе.
– Умножать и делить умею, просто считать, а остальное для меня тёмный лес.
– И что, князь, вы даже не можете сформулировать простейшую формулу Айбиносова?
– в голосе учителя появились истерические нотки, он подошёл о мне вплотную.
– А чему же тогда вы обучены, милейший?
– Да всему понемногу, - пожал я плечами.
–
– Работе?
– с недоверием переспросил преподаватель, и на его лице появилось странное выражение.
– Откуда вы?
– Я из...
– начал было я, и с удивлением обнаружил, что не могу произнести два простейших слова "Другого мира". Язык просто отказывался повиноваться мне, что за чертовщина? Сглотнул пересохшей глоткой и попробовал повторить.
– Я из...
Вновь язык не повернулся закончить фразу, а меня пробил холодный пот.
– Я из...
– про колхоз "За Родину" сказать тоже не получалось, я с ужасом уставился на учителя.
И его взгляде на секунду промелькнуло что-то, отчего вдруг понял, что он знает, что со мной.
– Садитесь, курсант!
– тихо произнёс математик, растерянным взглядом окинув класс.
– Не стоит так нервничать, всё поправимо, научитесь. Я слышал, что вы из деревни?
Я лишь кивнул в ответ, не рискуя вновь открывать рот.
– Продолжит Беликова!
– уже обычным, уверенным тоном продолжил преподаватель.
Соседка по парте, до этого не сводившая удивлённых глаз с моего лица, вздрогнула и поднялась.
– Всё просто!
– ответила она.
– Надо лишь вычислить левый множитель по шкале Айбиносова, и полученный результат, сравнивая с номинальной цифрой Икс, уменьшить вдвое!
– Садитесь, Леночка!
– улыбнулся учитель.
– И постарайтесь помочь князю Мартынову разобраться с этими элементарными вещами.
Леночка, значит, запомним. Посмотрел искоса на неё, поймал её взгляд, на секунду глядели друг другу в глаза. Она с некоторой растерянностью, смешанной с любопытством, а я... Наверняка прочитала в моём взоре отчаяние и страх, ибо я даже не представлял, что со мной происходит. Как же так, я уже не хозяин собственному языку? А может и не только ему? Что же безопасники со мной сделали...
Как в трансе просидел до конца уроков, в состоянии полной "потерянности". С облегчением услышал по ретранслятору сообщение об окончании учебного дня, вышел вместе со всеми остальными на улицу, где сержанты построили парней в колонну по три, и отвели на плац.
– На месте стой, раз два! Равняйсь!
– орал один из них, встав впереди колонны и вылупив на нас глаза.
– Смирно!
Все вытянулись, задрав головы, пожирая глазами сержанта.
– С места, с песней!
– отрывисто скомандовал тот.
– Шагом марш!!!
Стараясь шагать со всеми в ногу, двинулся, глухо хлопая по асфальту башмаками вместе с остальными. А запевала, худощавый паренёк с вытянутым лицом заорал фальцетом:
– Не смотри с печалью мама!
– Ты на золото погон!
– ответил ему наш нестройный хор, чеканя шаг.
– За царя мы жизнь отдали, за его священный трон...
Полчаса до ужина мы усердно орали строевые песни, намотав десяток кругов по плацу, пытаясь переорать другие взвода. Парни старались, некоторые даже подсвистывали, орали так, что в ушах звенело. Понятно, перед девчатами выделывались, с улыбками смотревших на нас со скамеек, а я чтобы загнать отчаяние и ужас вглубь себя, понимая, что ещё чуть -чуть, и сорвусь. А этого как раз не надо делать, необходимо время, чтобы разобраться во всём и трезво решить, как быть дальше. Возможность поорать во всё горло подвернулась как нельзя кстати, аж немного полегчало.
Наконец, сержанты отвели нас в столовую, где повторив "ритуал" с неоднократным вставанием -приседанием, ставили в покое, и дали насладиться чудесным ужином. Картошка с жареным мясом и под необычайно вкусным соусом пришлись как бальзам на душу, уплетал за обе щёки. С досадой вспомнил конфискованный безопасниками коньяк от хвостов, эх, сейчас бы отнюдь не помешал! Запил кружкой чая всё это великолепие, и ощутил какую-то расслабляющую умиротворённость, беды чуть отошли в сторону, не так рвали мою израненную душу.
Вскоре я сидел на скамейке под деревом, вытянув ноги. Остальные курсанты разбились по стайкам и болтали, в скверике постоянно вспыхивал смех. Я же не желая ни с кем общаться, просто отошёл в сторону, присел под деревом наслаждаясь одиночеством.
– Привет!
– рядом со мной на траву уселся один из курсантов, невысокий худой парень, с большими, как у девчонки, карими глазами, и протянул руку.
– Я граф Соснов, можешь называть меня Аркадием.
Посмотрел на парня, и мы обменялись рукопожатием.
– А я Лёха Мартынов.
Тот кивнул, и достав из кармана пачку длинных папирос, выудил одну, и через парой мгновения окутался приторным дымом.
– Родители отправили сюда?
– спросил Соснов, сплёвывая в сторону.
– Не, Царская Безопасность, - ответил я.
– Говорят, что им офицеры нужны. По мне, так с радостью покинул это место.
– Ну и зря!
– пожал плечами тот, с любопытством посматривая на меня.
– Это же "Лезинка", окончил её, и горизонт открыт, все дороги твои. Власть и богатство - вот что ждёт тех, кто выходит отсюда с дипломом. Не сразу, конечно, но со временем будет. Я лично на это настраиваюсь.
– Да?
– усмехнулся я.
– А как же борьба с врагами царя? Убить же могут?
– Убивают простых солдат!
– совершенно серьёзно изрёк Аркадий, посмотрев на меня, как на неразумное дитя.
– Мы будущие офицеры, а не пушечное мясо, запомни. Мы головой воевать должны, а не биться на штыках в траншеях. Или у тебя на этот счёт свои мысли?
Граф внимательно посмотрел мне в глаза. Да уж, подумалось, помирать - это тебе не песни патриотические горланить. Не по возрасту мысли у него, обычно в такие годы голова бабами забита, да гулянками. Наверняка Аркаше с детства это вдалбливали, с молоком матери вошло осознание своего превосходства перед крестьянами и прочей домашней живностью, не иначе...