Зеленый и в пупырышках
Шрифт:
Названия и автора у книги не было.
Перевернув обложку, я заглянул под нее. Ну, хоть одним глазком.
Показалось, что первая страница пуста. Я моргнул. Нет — текст был. Вот он. Чистые слегка витиеватые буквы бегут по листу.
«Меня зовут Ллокваард из клана Ваардов, что проживают в Сосновом болоте. Для друзей — просто Ллок. Хотя друзей у меня больше нет…»
Я захлопнул обложку.
Нет, ночной парк не время и не место читать истории.
Прижав к груди книгу, я поспешил домой.
Глава
из которой доносятся звон капель о раковину улитки и бульканье болотника, а в конце слышен звук рвущейся о кусты одежды
Яркий лунный свет лился сквозь окно. Причудливые тени гуляли по полу моей комнаты. «Детской», как говорят взрослые. Им виднее, и они вправе называть мое обиталище, как хотят. Вправе они и наказывать непослушного сына. Этот сегодняшний этап я уже пережил.
Но как они могут повлиять на мой интерес к книге?
Я не рассказал про нее никому, как и про происшествие в парке. После соответствующих выговоров, которые у моих родителей выглядели какими-то не очень убедительными (эх, я бы на их месте меня, в конце концов, выпорол бы, но такую идею подавать не буду) я был накормлен и уложен спать.
Нельзя сказать, что свет от ручного фонарика дает яркий свет, но так можно читать под одеялом, не привлекая внимания. Книга пахнет кожей и стариной. И еще чем-то неуловимым. Наверное, такой запах имеют скрытые в книге приключения. Так что же скрывает под своей обложкой книга-без-названия? Сейчас посмотрим. Перевернув обложку, я погрузился в чтение.
«Меня зовут Ллокваард из клана Ваардов, что проживают в Сосновом болоте. Для друзей — просто Ллок. Хотя друзей у меня больше нет…
Все мы жили здесь: я, папа, мама, тетя Кретта, дядя Грокх и две мои болтливые кузины — Хрюмзи и Кора. Кузины довольно надоедливы, но играть с ними все равно весело. Куда веселее, чем с человеческими детьми из города. Они иногда приезжали к нам в Сосны вместе с родителями. Но меня часто дразнили: «Рот до ушей — хоть завязочки пришей». Рот у меня действительно не маленький. Даже для тролля.
Да, забыл сказать, мы все — тролли.
А со взрослыми людьми из города-столицы я не общаюсь. Я однажды подслушал, как один торговец, когда уезжал на телеге от моего папы, сказал другому:
— Эти зеленые тролли глупы, как жабы, их надуть — проще простого.
Не правда, жабы — очень умные. Я с ними часто болтаю. Особенно с Марго. А что такое «надуть» я не понял. Да, у нас часто надуваются щеки, когда мы разговариваем, но это не делает нас похожими на жаб. Разве что кожа немного схожа. Такая же зеленая и с бугорками. Красивая очень. Не то, что у людей. Когда я спросил у папы, почему этот торговец так сказал, папа лишь усмехнулся и погладил меня по голове, ответив при этом, что не стоит понимать слова людей так буквально, и что подслушивать — некрасиво.
В семь лет еще так сложно разобраться во всем этом мире. Тем более, когда все к тебе относятся, как к самому маленькому. Даже кузины.
Папа, конечно, прав насчет подслушивания. Но есть столько
Когда разговоры заходили про Черное Дерево, взрослые старались говорить тихо и в отсутствии детей. Вчера ночью, когда я спал в своей хижине (вернее, делал вид, что спал), а мама с папой сидели у костра, я слышал, как мама плакала. Она говорила, что от ее сестры Вилаамы, что живет на Мшистом болоте давно нет писем. Она очень переживала, не добрались ли до клана с Мшистого слуги Черного Дерева. На что папа сказал:
— Не плач, Кролла.
Кроллаваарда — это моя мама. Когда она была маленькой девочкой, то была просто Кроллой. Но после того как вышла замуж за моего папу, то к ее имени теперь прибавляется наше родовое имя — Ваарды. Да… Так вчера ночью папа обнял маму за плечи свой рукой (а она у него о-го-го какая — с перепонками, не то, что у меня) и сказал:
— Не плач Кролла, все будет хорошо. Даже, если дерево уже протягивает свои корни в наш край, то я уверен, что Мшистым удалось спастись. Да и нам пора уходить с насиженных мест.
Папа тяжело вздохнул.
— Боюсь, что если придет беда, люди из города не помогут. Будут сидеть за своими стенами и думать, что опасность их минует. Но она не минует никого.
Папа с силой воткнул в землю свое копье, с которым он охотится на болотных улиток.
— Каждый думает отсидеться. А когда приходит беда, оказывается, что уже поздно что-то делать.
Эх, если бы папа знал, насколько он прав. Мы бы ушли еще вчера.
Утром пришли слуги Черного Дерева. Они поймали всех — тетю и дядю, кузин Хрюмзи и Кору. И моих родителей тоже. Сетями, как дядя Грокх ловит гигантских комаров. Папа даже копье не сумел достать. Он лишь смог спрятать меня под корнями старой сосны. Я видел только кусочек происходящего — множество толпящихся людских ног, но слышал все. Как горько плакала Хрюмзи… Как уволокли в сетях всех моих близких. А я сидел тихо-тихо, и боялся выглянуть из своего убежища и помешать похитителям.
Хотя, что может сделать семилетний маленький тролль?
Я сидел в темной холодной пещерке. Мокрые корни сосны переплетались у входа толстыми змеями. Звонко ударялись капли воды о раковину болотной улитки. Улитка была очень большая, с два моих кулака, — в другое время я бы порадовался такой добыче. Сейчас я просто сидел и смотрел, как она пытается выбраться из раковины и продолжить свой путь. Каждый раз, когда капля шлепалась на нее сверху, улитка прятала обратно свои рожки. Наконец, во время очередной капли, улитка спрятала под панцирь только один рожек с глазом. Вторым она удивленно осмотрела стекающую по ней воду. Тут же смело высунула свою ногу и, как ни в чем не бывало поползла на меня, оставляя липкий след.