Зеленый и в пупырышках
Шрифт:
И скрылся в болоте. Как и не было.
И теперь я совсем один! Что мне делать?
Я самый несчастный тролль на свете!»
Я заставил себя выключить фонарик. Так можно и до утра не спать. Кто же написал эту историю? В книге нет ни автора, ни издательства. Сразу начинаются страницы с текстом.
А, вдруг, это правда? Про маленького тролля? Что, если он сейчас стоит где-то в одиночестве и плачет? Нет, так не бывает. Это всего лишь книга. Вымысел. Я бережно закрыл книгу, проведя рукой по кожаной обложке, и положил на стол.
За окном рос высокий тополь, вровень с моим третьим этажом. Его толстая ветка приветливо
Уже засыпая, я вдруг вспомнил что-то очень важное.
…«никогда не заглядывайте в конец книги!»
Я резко поднялся. А что, если папа или мама посмотрят книгу и прочтут последние страницы? Я перепрятал книгу в тумбочку стола. Затем подумал и взгромоздил поверх нее кучу прошлогодних школьных тетрадей.
До нового школьного года еще несколько недель. Можно отдыхать.
Глава вторая,
в которой сквозь горькие рыдания доносится убедительное кваканье большой жабы
Утром я проснулся от яркого солнечного света. Родители ушли на работу, так что я был предоставлен самому себе. Папа у меня работает в институте. Научно-исследовательском. Он защитил кандидатскую, и я им очень горжусь — не у всех же есть такой умный папа. Мама — библиотекарь. Работа тоже хорошая, особенно для меня, — всегда имею доступ к интересным книгам и знаю, что нового появляется в библиотеке. Собственных книг у меня тоже много, вон, несколько книжных полок висят над письменным столом, доверху набитые книгами. Майн Рид, Конан Дойль, яркие обложки современной фантастики, все они давно прочитаны. Некоторые — по нескольку раз.
Если миновать мою комнату и попасть по коридору в папин маленький кабинет, то, кроме письменного стола, можно обнаружить еще два книжных шкафа. В них, в полном беспорядке, научные книги соседствуют с художественными, высшая математика навалилась на потрепанный переплет детских сказок, а собрание «Библиотеки приключений» перепутано с «Жизнью замечательных людей». Это мой мир. Часто я пробираюсь сюда и копаюсь в этом богатстве, освещенном настольной лампой на шарнирной ножке. Это бывает по вечерам. А днем, как я уже говорил, я учусь в школе, в пятом классе. Вернее — уже в шестом. Только сейчас лето и днем я совершенно свободен. Порой — даже слишком, и иногда не знаешь куда девать свободное время.
Сегодня, например, мы договаривались встретиться с Валеркой, но я не спешил. Таинственная книга привлекала меня сейчас гораздо сильнее. Тем более что Валерка сам виноват в моем вчерашнем выговоре. Ведь из-за него я задержался. Ясно было видно, что его позиция была проигрышная. Даже то, что Валерка нанял тролля, не могло ему помочь противостоять моему войску. Только тролль в игре — злой. А мой в книге — маленький и хороший.
И он совсем один.
Кровать была не застелена, надо было завтракать, но книга как-то сама оказалась в моих руках. Я продолжил читать.
«Я сидел на корне поваленной сосны возле моей разрушенной хижины и горько плакал. Можно было не стесняться, я ведь совершенно один, если не считать выглядывающей из развалин хижины куклы кузины Хрюмзи. А, может быть, Коры. Кукла грустно смотрела на меня нарисованными на матерчатом личике глазами и не могла мне подсказать, где искать моих родителей. Надо было действовать, но я не мог ничего заставить себя делать. Горе захлестывало меня и
Внезапно я почувствовал, что больше не один. Сквозь слезы я увидел сидевшую возле меня Марго. И я мог бы поспорить, что глаза у нее мокрые от слез. Но я раньше никогда не видел, чтобы жабы плакали. Тем более Марго. Она была очень старая и мудрая жаба. Большая, как котелок, в котором мама варит суп.
— Что мне делать, Марго?
Я подхватил жабу на руки и прижал к себе.
— Поставь меня сейчас же на ноги! — квакнула Марго. — То, что у тебя горе, не дает тебе право хватать почтенных жаб.
— Марго, извини.
Я бережно опустил жабу на корень сосны, на котором сидел.
— Моих родителей и всех остальных забрали слуги Черного Дерева.
— Что ты знаешь о Черном Дереве, мальчишка? — глаз Марго, направленный на меня сверкнул гневом. Она даже раздулась от негодования.
— Вы все — тролли, люди, эльфы — все!.. Вы бежите от собственных страхов. Вы делаете вид, что в мире все нормально и все по-старому. Но только что-то касается вас лично, вы тут же теряете голову, не зная, что делать. А остальные стыдливо закрывают глаза, сочувствуя соседу, но сами думают, что с ними ничего подобного случиться не может!
Марго несколько сдулась, придя в свои нормальные размеры.
— Вы все, если и говорите о Черном Дереве, то только шепотом. Думаете, а вдруг это неправда. Что Черное Дерево — это выдумка, и его нет у нас в мире. Нет, есть! Есть! Ква! И с каждым днем оно становится все сильнее. И с ним надо бороться, а не закрывать глаза и бежать.
После этих слов Марго закрыла глаза и некоторое время сидела в тишине.
— Марго, не спи, пожалуйста, — потеребил я старую жабу. — Я ведь совсем не знаю, что такое Черное Дерево и где искать своих родителей.
Жаба посмотрела на меня сердитым глазом.
— Где уж тебе, юный Ваард, охватить умом множество миров, погубленных Черным Деревом. Оно растет где-то в других мирах. Говорят, что раз в сто лет дерево цветет черными цветами, после чего образуется плод. Если он попадет в один из миров и найдет в нем благодатную почву… То скоро на свет появится новое Черное Дерево. В том мире, где оно пустит росток, не станет легче жить. Ведь почва для Черного дерева — это злость и жадность, безразличие и зависть. Только в мире, где все разумные существа забыли, что такое доброта и сострадание, Черное Дерево может пустить корни и набрать силу. Но, когда оно пошло в рост, остановить Черное Дерево уже невозможно. Его влияние заполняет сердца всех, кто ранее пропустил в свою душу злобу. Множество людей, троллей, да и всех остальных, становятся слугами Черного Дерева. Теряя индивидуальность, они превращаются в руки Дерева, его исполнителей злой воли.
— Неправда! Мои родители добрые! — вскрикнул я. — Они никогда не станут слугами Черного Дерева.
— Ты не дослушал старую жабу, юный Ваард, — тихо ответила Марго. — Их забрали не для того, чтобы превратить в слуг. Черному Дереву надо чем-то питаться, когда оно уже набрало рост. Ему нужны пленники, чьи чувства оно поглощает.
— Ква, — жаба тяжело вздохнула. Я сидел, затаив дыхание. — Местность вокруг Дерева — безжизненна, лишь покрыта высохшей каменной пылью и мертвыми колючими кустами. Пленников приводят в эту мертвую пустыню, откуда нет выхода. Постепенно Черное Дерево забирает у них все чувства. Надежда сменяется унынием, а уныние — отчаяньем. Дерево высасывает доброту и любовь, оставляя вместо них лишь пустоту. А ты пробовал когда-нибудь жить без любви в сердце, юный Ваард?