Зелёный мозг
Шрифт:
Собачка на стуле Билдуна подняла лапки и массировала ему спину, когда в офис вошел Маккай. Открыв один глаз из драгоценных камней, Билдун сказал:
— Мы получили сообщение о Паленки — рисунок панциря, который вы голосканировали. — Он закрыл глаз и вздохнул. — Он там, на моем столе.
Маккай приласкал собачку, послал ее на место и сказал:
— Глаза устали от чтения. Что там в нем.
— Феллюм корабельной песни, — сказал Билдун. — Четкая идентификация. Ах, дружок, я тоже устал.
— Итак, — сказал Маккай. Его мучил соблазн дать сигнал собачке начать массаж. Наблюдение за массажем Билдуна было привлекательным. Но Маккай знал, что тогда он наверняка заснет. Охранники, которые беспокойно двигались по комнате, должно быть, тоже устали, как и он. Они бы обязательно были против, если бы ему вздумалось вздремнуть.
— Мы получили ордера на арест и взяли руководителя феллюма корабельной песни, — сказал Билдун. — Кажется, это товарищ феллюма, который нам нужен.
— Правда?
— Мы пытаемся проверить, но как тут быть уверенным? Они ведь не ведут письменных документов. Это просто со слов Паленки, насколько ему возможно верить.
— Несомненно, клялся также и своей рукой, — сказал Маккай.
— Конечно, — Билдун остановил массаж и сел прямо. — Правда, рисунки идентификации феллюма можно использовать незаконно.
— Паленки нужно три или четыре недели, чтобы вновь вырастить руку, — сказал Маккай.
— Ну, и что это означает?
— Она должна иметь в запасе несколько десятков Паленки.
— Насколько нам известно, она может иметь их хоть миллион.
— Этот руководитель феллюмов отрицает, что этот рисунок использовался нелегальным Паленки?
— Да, но не очень убедительно.
— Он лгал, — сказал Маккай.
— А почему вы уверены в этом?
— Согласно юрис-диктуму Говачина подделка феллюма является одним из восьми самых грубых нарушений Паленков. И Говачин должен знать, так как они обязаны воспитывать Паленкисов в соответствии с законом, когда Р и Р приносит этих одноруких черепах во владение Кон Сенса.
— Хм, — сказал Билдун. — Как может юрист не знать об этом. Я заставлял их расследовать это с самого начала.
— Привилегированный юридический исходный факт, — сказал Маккай. — Поблажки между видами и прочее. Вы знаете, как Говачин относится к достоинству индивидуума, сохранению тайны и всякому такому.
— Они выставят вас из зала суда, если узнают, что вы говорили такое, — сказал Билдун.
— Нет. Они просто назначат меня прозектором на следующие десять или что-нибудь около того дел в их юрисдикции. Если прозектор, принимает дело и ему не удается вынести приговор, то вы знаете, что они его казнят.
— А если вы отклоните дело?
— Зависит от дела. Я могу получить приговор от одного до двадцати по некоторым из них.
— От одного до — вы имеете в виду стандартных лет?
— Я не имею в виду минуты, — прорычал Маккай.
— Ну, тоща зачем мы все это говорим?
— Я хочу, чтобы вы позволили мне сломать этого лидера феллюмов.
— Сломать его? Как?
— Вы хоть представляете, как важна для Паленки тайна руки?
— Некоторое представление. А что?
— Некоторое представление, — пробормотал Маккай. — когда-то в первобытные времена Паленкисы заставляли преступников съедать их руки, а затем запрещали отращивать новую руку. Равносильно потере лица, но даже еще более великая травма, сродни чему-то глубокому и эмоциональному для Паленкисов.
— Вы же несерьезно предлагаете…
— Конечно, нет.
Билдун вздрогнул.
— У вас, людей, все-таки кровожадные натуры. Иногда, мне кажется, мы не понимаем вас.
— Где этот Паленки? — спросил Маккай.
— Что вы собираетесь делать?
— Допросить его! А вы что подумали?
— После того, что вы только что сказали, не был уверен.
— Ну, полноте, Билдун. Эй, вы! — Маккай жестом показал на лейтенанта охраны, Рива. — Приведите сюда Паленки.
Охранник посмотрел на Билдуна.
— Делайте то, что вам сказали, — сказал Билдун.
Охранник сделал неопределенный жест конечностью, но повернулся и вышел из комнаты, дав знак половине команды следовать за ним.
Через десять минут в офис Билдуна ввели руководителя феллюма Паленкисов. Маккай узнал змеевидный рисунок на щитке Паленки, кивнул себе: «Все правильно, феллюм Корабельной песни.» Теперь, когда он увидел его, он сделал идентификацию сам.
Многочисленные ноги Паленки затормозили, и он встал перед Маккаем. Лицо черепахи повернулось к нему в позе ожидания.
— Вы действительно заставите меня съесть руку? — спросил он.
Маккай осуждающе посмотрел на лейтенанта Рива.
— Он спросил меня, что вы за человек, — объяснил Рив.
— Я рад, что вы дали такое точное описание, — сказал Маккай. Он взглянул в лицо Паленки:
— А вы что думаете?
— Я думаю, невозможно, сэр Маккай. Сенсы давно уже не позволяют такие варварства.
Рот черепахи произносил слова безо всяких эмоций, но рука, свисающая справа от макушки головы, сжималась жестом неопределенности.
— Я могу сделать что-нибудь похуже, — сказал Маккай.